Священник монотонным голосом заканчивал ежегодную заупокойную молитву у памятника героям Аргоса. Ему было немногим больше тридцати лет и он, равно как и практически все население мира, не понимал значимости этого действия, ведь дни войны остались в далеком прошлом. На планете остался только один человек, помнивший те времена, и только для него это действие имело ценность. Все остальные лишь исполняли волю губернатора и приходили на это мероприятие скорее по традиции, нежели из чувства долга и благодарности. Для простых горожан этот день был праздничным днем, в который они могли позволить себе трудиться чуть меньше и чуть раньше уйти с работы, для того, чтобы собраться на центральной площади столицы и просто помолиться о давно умерших людях, рассказы о которых напоминали скорее легенды, чем историческую реальность. Для знати же этот праздник означал то, что им придется оторваться от своей повседневной рутины сегодня и доделать ее завтра, увеличив собственный рабочий день. Традицию собираться каждый год на литию начал еще Ториан Тосаковски, установивший в центре города памятник нескольким космодесантникам и людям, некогда остановившим ксено-угрозу для его мира. После его смерти дочь Ториана добавила еще одну фигуру - своего отца, отлив в бронзе образ молодого и энергичного губернатора прошлого, которым тот перестал быть уже очень давно. Теперь же и она сама была старой женщиной, в чьих глазах постепенно угасал свет былой жизни. Она понимала, что вскоре будет вынуждена передать власть над Аргосом своему сыну, после чего уйдет на покой. Рия понимала, что вместе с ней уйдет и традиция чествовать героев прошлого. Даже несмотря на то, что после гибели Сираэля Рия не нашла себе нового мужа, она так и не смогла привить своему сыну любви к отцу и его делу. Аргос посылала военной машине Империума тысячи людей каждый год и каждый из них становился героем в глазах жителей планеты, что понимал молодой Тосаковски, но не понимала Рия. Для нее героями были только те, кто стоял сейчас перед ней, изображенный в бронзе. И сейчас, стоя у центрального постамента, она вспоминала минувшие дни, в которые, будучи молодой девушкой, принимала участие в спасении родного мира. Сейчас она вглядывалась в лица героев и думала об их судьбах. Вероятно, никого из них больше не осталось в живых. Точнее она знала, что Первый Аргосский полк, в котором состоял ее муж Сираэль Хэддон, героически погиб при обороне границ Империума, а Ториан Тосаковски умер от старости на руках своей дочери. Но она ничего не знала о воинах-космодесантниках, первыми пришедших на помощь ее дому. Вскоре молитва закончилась и все постепенно стали расходиться по домам, оставив у памятника только Рию с внуком, слишком молодым для того, чтобы уйти с отцом, оставившим мать ради неотложных дел во дворце. Вскоре и восьмилетний Сираэль, названный в честь деда, засуетился возле бабушки, давая той понять, что он тоже хочет домой. Рия несколько раз рассказывала ему историю спасения Аргоса, и тот слушал ее с интересом, но сейчас он хотел спать и даже очередной рассказ не заставил бы его задержаться еще на несколько минут. Рия глубоко вздохнула и, последний раз бросив взгляд на лицо Сираэля, собралась уходить. Она развернулась, и уже было направилась домой, как заметила еще одну фигуру, стоявшую все это время позади нее и смотревшую на памятник. Человек стоял не очень далеко от Рии, но из-за капюшона она не могла видеть его лицо. Он был облачен в серый балахон, укрывавший его с головы до ног, но даже он не мог скрыть размеров этого человека. Рия повнимательнее посмотрела на одинокую фигуру, пытаясь разглядеть лицо, от чего немного заболели глаза. Она моргнула, от чего глаза заслезились, и их пришлось вытереть шелковым платком. Когда она вновь посмотрела на человека, тот уже снял свой капюшон и сам направил взгляд на нее на нее. Женщина ущипнула себя за правую руку, боясь поверить в то, что то, что она видит, не сон. Человек тем временем сделал несколько шагов по направлению к губернатору, и она во всей красе смогла рассмотреть его лицо: морщинистое, испещренное множеством шрамов. Юный Сираэль потянул Тосаковски за руку, и она невольно посмотрела на него. Мальчик указывал пальцем на постамент за ее спиной, и она проследила за его взглядом. Губернатор посмотрела на ту фигуру, на которую смотрел и мальчик, и внезапно ее разум пронзило осознание: она не спит и все, что происходит, происходит наяву. Она резко обернулась к человеку в балахоне, и с ее дрожащих губ сорвалось давно забытое имя: «Делмар»…
***
Делмар аккуратно прошел через узкий проем в кабинете Рии. Тосаковски закрыла за гостем дверь и просто стала смотреть на того, кого больше никогда не надеялась увидеть. Она давно забыла все те ссоры, которые были между ней и космодесантником. За сотню лет все это пропало из ее головы под грузом ответственности за жизни населения планеты. Сейчас она помнила только то, что Делмар некогда спас саму Рию и ее мир, а также то, что он доверил ей свою историю, которую, не смотря ни на что, она все еще помнила. Первые несколько минут висела гнетущая тишина. Губернатор внимательно изучала космодесантника, отмечая каждый новый шрам на его лице. Вместо левой руки был установлен механический протез с выгравированным символом Механикус, над правой бровью появился еще один золотой штифт а взгляд, некогда живой и энергичный, стал скорее усталым и тяжелым. Делмар ответил Рии взаимностью. Он также оценивал старую знакомую, печалясь каждой морщине на некогда молодом и красивом лице Тосаковски. - Я рад, что вы живы… - нарушил долгую тишину Александр и сел на роскошный диван из черной кожи. Несмотря на то, что воин был без своей тяжелой брони, диван затрещал, сопротивляясь его массе, но выдержал. – И рад, что Аргос процветает… - Это… Ваша заслуга. Ваша и ваших братьев. Яннис, Бранд, Штрохайм, Вайлунд, Фугис, Тариус, Эль-Рият. Ваши имена навеки останутся в памяти Аргоса! – Рия закрыла глаза, вспоминая имена и лица тех, кого поклялась не забывать никогда. - Это не только наша заслуга, госпожа Рия. – Храмовник слегка улыбнулся, вспоминая как когда-то называл молодую Тосаковски. – Без вашего отца и его людей ваш мир бы пал. Если бы ваш народ не сплотился, а спецотряд не проявил чудеса героизма… - Храмовник на секунду остановился, вспомнив кое-что. Если бы Рия не повзрослела, она бы не заметила этой паузы, но десятилетия занятия политикой не прошли даром, и она уловила неловкость момента и сразу поняла, почему космодесантник остановился. - Я знаю, Александр. Я знаю, как и почему они погибли… - Я не удивлен, госпожа Рия. Зная вас, я мог бы догадаться, что вы найдете источник информации. - Скажите, Черный Легион действительно так ужасен? - Я встречался с ними однажды… Поверьте, вам лучше не знать ответ на свой вопрос – тяжело произнес Делмар. – Но знайте, Сираэль и его люди сражались храбро и не дрогнули, даже тогда, когда побежали другие полки. - Они же с Аргоса… - Рия мрачно ухмыльнулась, пытаясь скрыть настоящие эмоции. Но предательски заблестевшие глаза выдали ее печаль. Она попыталась перевести тему: - А что привело вас в наш мир вновь? - Я не могу рассказать всего, и потому скажу лишь, что у меня здесь осталось одно незавершенное дело. - Прошло целых сто лет! – удивилась Рия – Какое дело? - Прошло гораздо больше, госпожа Рия… Но это не связано с Караулом Смерти и Аргосом. Это связано с Гелией…
Глава 1
— Ты в этом уверен? — голос гиганта в черной броне, казалось, заставил и без того болезненного и тщедушного на вид человека стать еще меньше. — Да, господин. Я лично истолковал это послание. Они умоляют о помощи... – говоривший испуганно вжал голову в плечи, в безуспешной попытке скрыться от пристальных взглядов троих космодесантников, перед которыми он стоял. — Брат Галахад, мы не обязаны отвечать на подобный вызов. Это дело Гвардии… — подал голос один из гигантов, внимательно рассматривавший стоящего перед ним человека. – «Обнаженный клинок» нуждается в ремонте, а наши силы обескровлены последней кампанией. — Брат Винсент, не думал, что такой прославленный воин, как ты, будет бежать от битвы… — вставил реплику самый молодой из присутствующих Астартес. – Разве не для защиты людей Император призвал нас в ряды Ордена? — Не забывайся, Делмар! – рявкнул Винсент — Если мы увязнем на этом захолустном мире, мы потеряем драгоценное время и не сможем принять участие в бою, который действительно будет стоить нашего вмешательства. – Говоривший, бросив короткий гневный взгляд на Александра, перевел его на Галахада, пытаясь унять вспыхнувшую ярость – Более того, нет никакой чести погибнуть, не добравшись до боя из-за отказа одной из поврежденных систем корабля. — «Клинок» выдерживал и не такое... – наконец проговорил последний Храмовник, переключая что-то на когитаторе. – Другие силы находятся либо слишком далеко, либо не могут быть достаточно быстро мобилизованы. Мы - единственное подразделение, способное откликнуться на зов. Если люди нуждаются в помощи, — наш долг помочь. Для этого нас создавали. — Но есть кампании, которые куда больше нуждаются во вмешательстве Черных Храмовников. Кровавые Ангелы в соседней системе ведут неравный бой с орками. Праведные Сердца не могут справиться с вторжением тау. – Винсент указал некоторые места космической карты, выведенной на когитатор. — Там сражаются Астартес, брат Винсент. Они смогут продержаться достаточно долго, в отличие от гвардейцев. Боевые группы других Орденов уже откликнулись на зов. – Делмар, в свою очередь, также указал на значки, обозначавшие корабли союзников, перемещающиеся в зоны конфликтов. — Да, но мы находимся ближе. Наш долг откликнуться на зов братьев-космодесантников. — Это касается и Гелии, Винсент. Мы ближе всех. И Инквизитор Штормхольд с полковником Итжвитом также просят о помощи. – Галахад увеличил изображение планеты, покачав головой при виде устаревшей тактической информации, свидетельствующей о том, что Гелия все еще полностью лояльна. — Мы уже выполнили просьбу Инквизиции, Маршал. И понесли потери. Мы потеряли более семидесяти процентов личного состава, спасая какой-то якобы важный артефакт. Наш Крестовый Поход обескровлен, и мы должны набрать новых неофитов с лояльных миров. На Гелии же, как я понял из слов астропата, не осталось имперских сил, кроме Первого Фадеевского. — Не время думать о себе! – возмутился Александр. – Там погибают простые гвардейцы – люди, которых мы должны защищать. — Я поражаюсь твоей любви к людям. Ты уже забыл, что они сделали с тобой, когда ты был ребенком? – Винсент криво улыбнулся. – Как ты можешь ставить жизни подобных людей превыше жизней братьев-космодесантников? — Не все люди жестоки! – голос Делмара отдавал горечью. – Тем более, те, что сражаются на Гелии – храбрые гвардейцы, а не отбросы приступных районов моего родного мира. Многие другие Ордена откликнулись бы на зов людей. Например, Саламандры… — Саламандры? – Винсент не дал Александру закончить. – Ты помнишь кампанию на Ребитте, где мы, вместе с метными СПО и Саламандрами Марс`села Ласуолеса, сражались против эльдарских налетчиков? Сламандры оставили полк Сил Планетарной Обороны в качестве приманки. Даже они ставят боевые задачи превыше жизней простых смертных… — Однако Марс`сел Ласуолес вовремя контратаковал, не позволив ксеносам утроить резню, даже не смотря на то, что эльдары ударили ему в тыл, мы же продвинулись далеко вперед и не могли помочь союзникам. — Саламандры тогда рискнули жизнями смертных ради того, чтобы выполнить поставленную цель – победить чужаков. Делмар, космодесантники – это не Ангелы Милосердия, а Ангелы Смерти. Мы сражаемся за все Человечество, а не за отдельных людей. И для этого, порой, мы должны жертвовать простыми смертными, если это может спасти больше жизней. В данном случае, мы должны пожертвовать Гвардией ради того, чтобы починить транспорт и пополнить ряды боевых братьев, чтобы впоследствии выиграть множество других битв. Если мы погибнем на Гелии, Империум выиграет здесь, но проиграет в других кампаниях, где не будет нас. — А что если Император послал именно нас лететь рядом с этим миром, чтобы именно мы откликнулись на зов о помощи? Может, для Империума важнее спасти этот полк и этого Инквизитора, чтобы они где-то вовремя уничтожили другого врага? Тем более, неужели ты думаешь, что нас победит какая-то кучка ренегатов, отвернувшихся от Терры? — Тебе ли решать за Императора? — Довольно! – резким словом Галахад прекратил спор между своими советниками и повернулся к все еще стоявшему перед ними астропату. — Я принял решение. Передайте капитану, у нас новый курс. Мы отправляемся на Гелию…
***
Ровно тридцать четыре воина выстроились в несколько шеренг на десантной палубе. Их броня, наспех отремонтированная, выдавала недавнее участие в бою, равно как и не до конца залеченные у многих раны. Когда боевая баржа «Обнаженный клинок» отправлялась в поход, на ее борту находились двести боевых братьев и несколько дюжин неофитов. Теперь же космодесантников осталось всего пятьдесят три. И лишь сорок из них были способны держать в руках оружие. На палубу вошел Маршал Галахад в сопровождении своих советников: Брата Меча Винсента и боевого брата Делмара, недавно сменившего на посту советника своего предшественника, павшего в ходе Крестового Похода, унесшего жизни многих боевых братьев воинства Черных Храмовников. Остановившись напротив построившихся бойцов, Галахад снял шлем. Это действие повторили все присутствующие, за исключением Делмара. Недовольный Взгляд Винсента показал его отношение к этой привычке Александра. — Братья, как вы знаете, несколько дней назад нам поступил запрос о помощи. И мы откликнулись на зов… — Маршал громко начал предбоевую речь. — Прямо сейчас мы направляемся на Гелию, в мир, отвергший Императора и направивший свое оружие на Его воинов. Эту планету осквернили еретики и мутанты. Они отвергли свет Имперской истины и восстали против Империума. Когда на планету прибыло Имперское правосудие в лице Первого Фадеевского полка и инквизитора Штормхольда, предатели вероломно напали на них и убили многих верных солдат Императора. Сегодня мы принесем еретикам возмездие! Сегодня мы станем гневом Императора и отомстим за павших! Без жалости! – Галахад одной рукой вскинул меч, а второй ударил себя по нагруднику. — Без пощады! – ответил гром голосов космодесантников, повторивших жест командира… Лязг металла о металл эхом отразился от металлических стен палубы. — Но не все из нас спустятся на планету… — вновь заговорил Маршал, на этот раз тише и, как будто с сожалением. – Тяжелораненные останутся на «Обнаженном Клинке». Для защиты корабля, брат Винсент, я прошу остаться также и тебя. – Вместе со мной отправятся мое отделение и отделение брата Делмара. – по палубе пронесся недовольный гул, а по лицу Винсента пробежала тень недовольства. – Отставить! Нет смысла рисковать всеми братьями и кораблем без должной разведки. Если наших сил будет недостаточно для контратаки имперских сил, я вызову вас. До того, ваша задача – охрана «Обнаженного Клинка». Из динамиков общей вокс-сети корабля раздался сигнал, свидетельствующий о вхождении корабля в орбиту Гелии. Никто не заметил тень облегчения, на секунду показавшуюся на лице Галахада. Маршал отдал последний приказ и 2 отделения Черных Храмовников, в составе двадцати семи воинов, под завистливые взгляды своих братьев, ровным строем направились к ожидавшему их «Громовому Ястребу».
Штормхольд умирает. Его рана слишком велика, и что хуже всего, разорвалось соединение плоти и аугментики. Мне пришлось соединить края раны с помощью стальных скоб, степлером, и уже поверх кое-как наложить бинты. Я ввел огромную дозу гемостатиков, ровно столько, чтобы кровь не свернулась прямо внутри сосудов, но я ничего не могу поделать с разрывом тканей и механики. Он все еще в сознании и посылает из-за укрытия выстрел за выстрелом, пока я вожусь с ним. Он никак не может целиться, но его стрельба в слепую поддерживает общий огонь. Я понимаю, что несмотря на мои усилия он скоро потеряет сознание, истечет кровью и погибнет. Мы на открытом месте, ровная площадка феррокрита на высоте порядка двухсот метров — вокруг нас лишь отвесные скалы, уходящие корнями в бездну. Все больше врагов появляются на мостках, ведущих изнутри горы к платформе, и рано или поздно они оттеснят нас к краю и сбросят вниз, где наши искалеченные тела останутся на долгое время, пока их случайно не обнаружит пещерный медведь. Лазерный огонь выжигает мое укрытие, запах гари в воздухе удушает, заставляет глаза слезится. Я успеваю сделать два поспешных выстрела, но от них мало толку — враги переключаются на меня, и мне тут же приходится нырять обратно. Сквозь дым я вижу остальных, и их положение ничуть не лучше. Я слышу странный шум. Он несет надежду, спасение, и настолько неожидан и неуместен, что поначалу мои уши отказываются его воспринимать, мой разум не может поверить. Но наконец рев двигателей "Валькирии" становится нельзя игнорировать, и сам самолет вырывается из пелены смога, облетая ближайший каменный столп, за его штурвалом человек, которого здесь быть никак не должно. Машина стремительно приближается и ловко зависает с полуметре от площадки и почти вплотную к ней — маневр, на такой скорости требующий от пилота немалого мастерства. Пространство разрывается смертоносным залпом бортовых мультилазеров, а когда одна из ракет разносит восточные мостки, и пол под ногами начинает угрожающе дрожать. Киоген пытается перекричать всю какофонию боя — дело заведомо невозможное, но мне не нужно слышать его, чтобы понять приказ. "Валькирия" развернулась, на секунду продемонстрировав символ полка и порядковый номер — 1902 — и остальные уже спешат к открытому десантному отсеку. Комиссар помогает втащить внутрь Штормхольда, и запрыгивает внутрь вслед за мной — последним, как обычно. Один из бойцов спецотряда прикрывает нас, опустившись на одно колено. "Валькирия" срывается с места и закладывает вираж, на ходу начинает подниматься аппарель, но лазерный выстрел, летящий со скоростью света, опережает все. Он задевает гвардейца, тот теряет равновесие и инерция полета выбрасывает его наружу. Киоген успевает схватить его за рукав, но тот предательски рвется, и в кулаке комиссара остается лишь клочок ткани. В глазах Киогена нет жалости — сегодня мы уже потеряли многих, но на кону стоит судьба всей планеты. Если потребуется отдать все наши жизни, он проследит за этим так, как того хотел бы инквизитор Штормхольд. Его голос превратился в хрип. Он велит занять места тем, кто еще этого не сделал. Вик помогает мне закрепить инквизитора в кресле, и я сажусь рядом с ней. Я стараюсь не смотреть на ларец в руках Штормхольда, стоивший жизни многим из нашего отряда. Нас осталось так мало, что мы умещаемся на одной правой стороне отсека, и мы жмемся друг другу, неосознанно ища защиты. Все, кроме комиссара. Даже сейчас он помнит о своем долге и садится напротив, так, чтобы видеть каждого из нас. Это чуть не стоит ему жизни. Враг понял, что его обвели вокруг пальца, но он не собирается выпускать нас из своей пасти. Запоздало зенитная артиллерия начинает обстрел, и "Валькирия" отчаянно мечется в воздухе, пытаясь выйти из смертельного ливня. Внутренние переборки самолета стонут от перегрузок, маневры на высокой скорости проверяют предел прочности 1902-ой. Пилот бросает нас из стороны в сторону, он испытывает перегрузки так же, как и его машина, и каждый удар по корпусу — это удар по нему самому. В огнеупорном костюме жарко, как в пекле, и пот застилает его глаза. Приходится часто моргать, и каждый такой краткий миг грозит потерей управления. Машинные духи способны чувствовать боль. Стальная птица ранена — ранена сильно и неоднократно, и как каждое обезумевшее от боли существо, пытается сбросить наездника. Зубы летчика крепко стиснуты, ему трудно дышать, и не потому что поврежден шланг подачи кислорода в маску. Борьба на три фронта — с артобстрелом, двигателем и гравитацией — забирает все его силы, дыхание становится роскошью. Продолговатый мозг так не считает и заставляет судорожно глотать воздух. Наконец происходит то, что должно было произойти. Летчицкое искусство нашего спасителя долго хранило нас, но это не могло длиться вечно. Одно удачное попадание выводит из строя один из двигателей, другое оставляет от хвоста жалкие обломки. Самолет падает, и остановить падение уже невозможно. Сидя в отсеке мы понимаем, что час пробил. Откуда-то вылетает кусок металла и бьет меня прямо в голову. Каска принимает основную силу удара, но даже так осколок пробивает ее и впивается мне в голову. Пройди он ниже — и я оказался бы разрезанным надвое, несомненно. Далее следует еще один удар, на этот раз по корпусу "Валькирии", настолько мощный, что вытряхивает из нас дух. Меня швыряет в удерживающей раме как куклу, и я не в силах что-нибудь сделать. Справа кричит Вик, ее крик прорезает окружающий меня гул и звенит в ушах, но я не способен ей помочь. Инквизитор слева давно потерял сознание. Отсек накренился так, что кресла нашего ряда оказываются вверху, и к крику Виктории присоединяется вопль комиссара: я успеваю заметить, что там, внизу, искореженные листы металла зажали его руку, и с каждым мгновением сжимаются все сильнее. Обшивка не выдерживает, и внизу открывается брешь, два кресла перед Киогеном срывает и уносит к аппарели. Мы продолжаем нестись вперед, и, как оказывается, мы упали на воду, которая на такой скорости практически не отличается от скалы: сквозь прореху в броне десантный отсек начинает захлестывать вода. Я впервые вижу в глазах комиссара нечто, похожее на ужас, но в тот же миг его полностью скрывает вода. Движение сильно замедлилось, и, наконец, не выдержав совместного натиска воздуха и воды, отваливаются разбитые остатки хвоста. Вместе с ними не выдерживает и один из поршней штурмовой аппарели — ее наполовину вырывает, вода, практически полностью затопившая отсек, начинает быстро убывать. Я внезапно понимаю, что десантный корабль остановился, и, судя по всему, мы дотянули до суши. Моя удерживающая рама невообразимым образом остается в рабочем состоянии — наверное, теперь это единственно, что осталось рабочим на 1902. Я падаю вниз, и подползаю к комиссару. Невероятно, но он жив и заходится в кашле, сплевывая забившую легкие воду, рука сломана, но хорошо что вообще не оторвана. Сверху падает Виктория — чудо, но, судя по всему, она вообще не получила серьёзных травм — и Колхиус, этот скользкий тип, в способности которого получать травмы я вообще сомневаюсь. Я нахожу кусок стальной трубы, и с помощью импровизированного рычага нам с Вик удается высвободить Киогена, в то время как Колхиус снимает с потолка своего господина Штормхольда. Ларец все еще у него — я замечаю, что инквизитор догадарся намертво прикрутить его к своей руке. "Валькирия" 1902 разваливается, как бумажная развертка геометрических фигур, которые мы делали еще в начальной школе, и вместе с корпусом падает тело последнего из "добровольцев" Киогена. Выбравшись из останков отсека, я осмотрел наш транспортник. Он лежал у самого берега бесформенной грудой металлолома, от которой поднимался столб пара. Пилоту удалось развернуть корабль, и основной удар пришелся на крыло и второй двигатель. Кабину сплющило, стекло было разбито. Я забрался наверх и протиснулся внутрь, к телу летчика. Он еще был жив, но одного взгляда хватило, что бы понять, что парню долго не протянуть. Он не должен был летать минимум неделю, не говоря уже о ТАКИХ полетах. Рана на животе раскрылась заново, и комбинезон пропитался кровью. При падении он крепко приложился головой о приборную панель, но шлем смог защитить голову. Основной удар пришелся на таз и ноги, каждая была сломана в нескольких местах, но по прихоти судьбы артерии остались целыми. Парень спас нас от верной гибели, но я боюсь, все усилия ушли лишь на то чтобы немного ее отсрочить. И теперь у нас на руках двое умирающих. Я аккуратно вытащил Ястреба из кабины — сломанные конечности пришлось извлекать с особой осторожностью: переломы позволяли смещать кости так, чтобы вывернуть ногу из тисков обломков, но каждый поворот наносил новые увечья и грозил разорвать основные сосуды. Повезло, что Павел был без сознания, иначе болевой шок мог его прикончить. Впрочем, он и так мог умереть в любое мгновение, как и лорд Штормхольд, жизнь которого теперь шла на минуты. Колхиус помог мне выбраться из кабины на берег, где собрался изрядно поредевший Отряд Самоубийц. При взгляде на Киогена я решил, что попадание обломка повредило мне мозг: он стоял, поддерживая безвольно отвисшую руку, а на голове спокойно сидела фуражка. Старый вояка только что в течение нескольких минут в буквальном смысле упал с небес на землю, попал в железный капкан и утонул, а теперь мало того что самостоятельно стоял на ногах, так еще и умудрился выловить из воды свою фуражку. В который раз я поражался выносливости этого человека, но я видел, что и его силы на исходе. Как и силы Виктории Цест. Эта девушка поистине была сделана из метала, но и у человека из стали всегда есть свой предел. Медикаментов больше не осталось, ни у меня, ни у Колхиуса — все ушло, чтобы обработать раны отряда. Это поможет нам продержаться на ногах еще некоторое время, весьма и весьма ограниченное. Насколько я слышал, для Астартес такая посадка была в порядке вещей, но все мы — лишь люди. Наших сил не хватит и на сотню метров, и надежда на то, что Итжвит получит содержимое ларца, становилась все призрачнее с каждой секундой. Мы двинулись прочь от места крушения, волоча за собой бездыханные тела героя-инквизитора и простого парня, который спас нас всех. Теперь нашей последней надеждой был Синг…
Йеремия, WS 49 BS 49 S 42 T 42 Ag 48 Int 44 Per 44 WP 59 Fel 57 W: 17/30, И: 3/6 Мк IV "Максимус" (-1 все), камоклоак, цепной меч, болтер, болт-пистолет, х30 болтов
Кион, WS 56 BS 39 S 53 T 50 Ag 57 Int 41 Per 44 WP 41 Fel 37 W: 23/30, И: 3/6 Мк IV "Максимус" (все -1), Цепной меч, болтер, болт-пистолет, 60 болтов
Каранка, WS 54 BS 45 S 54 T 52 Ag 60 Int 43 Per 46 WP 44 Fel 38 W: 28/30, И:4/6 Мк IV "Максимус" (-2 АР в правой ноге, все -1), камелиолиновая накидка, болт-пистолет, "Сталкер" - мастеркрафт, х60 болтов "Сталкер", х60 болтов, 5 ножей - мастеркрафт.
Зартан, WS 49 BS 54 S 51 T 51 Ag 39 Int 52 Per 40 WP 47 Fel 34 W: 16/30, И:4/8 Мк III "Железный" (все -1, кроме шлема), нож, плазменная винтовка+1 магазин, болтер, х30 болтов, набор инструментов
— Приготовиться. Через десять секунд входим в атмосферу – раздался из динамиков голос пилота. И, словно подтверждая его слова, десантный корабль задрожал, рассекая разреженный воздух верхних слоев атмосферы Гелии. Делмар, зафиксированный ремнями в своем кресле, молча молился Императору и просил Его помочь Храмовнику проявить себя в первом бою в качестве командира. Он быстро взглянул на Галахада и встретился с ним взглядом, на мгновение, пожалев о своем действии. — Не обижайся на него – губы Брата Меча шевелились, но голос, заглушенный скрипом металла и шумами атмосферы, прозвучал лишь в вокс-динамике шлема Делмара. – Винсент – голос моего разума, не позволяющий мне совершать безрассудные поступки. Хороший командир всегда держит таких людей возле себя. Александр, удивленный необычайно редким для их братства откровением командира, что-то ответил, но слова утонули в звуках мощнейшего взрыва, прозвучавшего за внешней обшивкой «Громового Ястреба». Реагируя на внезапный огонь с земли, пилот заложил резкий вираж, уходя от следующего залпа. Одинокая ракета взорвалась в нескольких метрах от шаттла. За ней еще одна, потом другая и еще несколько, но ни одна не попала в цель, не позволяя усомниться в мастерстве пилота. Вскоре челнок выровнялся и продолжил движение уже в одной плоскости, периодически закладывая вираж, уклоняясь от редких зенитных снарядов. — Маршал, в предполагаемой точке высадки идет бой – неожиданно вклинился пилот в мысли Делмара. Александр все еще не мог привыкнуть к тому, что его вокс подключен к общей командной сети, и он слышит все сообщения, предназначенные его командиру. — Принято, брат. Сажай нас немного в стороне от битвы – ответил Галахад, после чего переключился на общую вокс-частоту: — Братья, прямо сейчас Гвардия сражается и проливает свою кровь за Императора. Так не позволим же им одним уничтожить всех врагов Его святой воли! Без жалости! — Без пощады! – громогласный ответ сотряс стены приземляющегося шаттла. Но не успело эхо боевого клича пронестись по всем отсекам корабля, как «Ястреб» плавно приземлился. Десантная аппарель опустилась, и Храмовники впервые ступили на землю Гелии. Космодесантники четко и слаженно заняли оборонительные позиции вокруг челнока, ожидая спуска самого Маршала. Галахад вышел последним. — «Ястреб», в небо, прикроете нас. Братья, за мной! – сразу же приказал Брат Меча, вынимая черный клинок из ножен и бегом направляясь в кипевший в километре впереди, бой. Ренегаты местных СПО в серой форме, местами отмеченной красными восьмиконечными звездами, явно не ожидали, что их зажмут в тиски. А тот факт, что одна из сил, вступивших в конфликт, оказалась Черными Храмовниками, и вовсе поразил их предводителей. Крестоносцы яростно врезались в последние ряды предателей, рызрывая их своими клинками и поливая редким болтерным огнем. Зажатые между молотом и наковальней, культисты отвлеклись, реагируя на новую угрозу и гвардейцы, находящиеся на противоположной стороне битвы сразу же воспользовались этим, сминая первые ряды врага. Воины в зеленой форме, отмеченной геральдикой Первого Фадеевского, сражались не менее яростно, чем Астартес, но по их лицам было видно, насколько люди измотаны. Но даже несмотря на усталость, они, воодушевленные человеком в серой шинели, бившимся на передовой среди них, продолжали наступать. Галахад рубанул своим черным клинком, обезглавливая сразу двух людей, после чего размозжил бронированным кулаком лицо еще одного. Его движения были четкими, но немного резкими от переполнявшего его душу гнева, он приносил ярость Императора снова и снова, перемещаясь по полю боя, подобно древнему богу войны. И там, где находился он, Крестоносцы сражались еще ревностнее, пусть это и казалось невозможным. — Маршал, осторожно! – крикнул кто-то из братьев Воинства, заставив Брата Меча резко отпрыгнуть в сторону. В ту же секунду на место, где он только что стоял, тяжело опустилась клешня неестественно раздутой твари. Монстр, покрытый кровавыми наростами, был немного выше Галахада, но его движения были куда более неуклюжими, чем у совершенного воина. Он вновь нанес размашистый удар, от которого Храмовник легко увернулся, в движении направляя клинок по широкой дуге и вспарывая брюхо твари. Но вместо того, чтобы рухнуть на землю вслед за вывалившимися внутренностями или в ярости нанести рубящий удар, мутант схватил Галахада в мощный захват, не позволяя тому еще раз размахнуться мечом. Делмар, сражавшийся рядом с командиром, ринулся к тому на помощь, видя, что несколько культистов также направились к Маршалу, надеясь убить его, пока один из их собратьев ценой своей жизни обездвижил Крестоносца. Но он опоздал. Помощь пришла секундой раньше, когда человек в серой шинели разрядил свой лаз-пистолет в культиста, занесшего подобие цепного клинка для удара, а второй рукой, сжимавшей силовой фальчион, разрубил клешню монстра. Освобожденный Галахад сразу же вернулся в битву, добив мутанта, посмевшего замедлить гневный порыв Маршала. На долю секунды человек и космодесантник остановились, смотря друг на друга, но после продолжили схватку, стоя спиной к спине и отбиваясь от волн ренегатов, осознавших, что перед ними предводители их врагов. — Вы прибыли весьма вовремя... – в перерыве между выпадами произнес воин в серой шинели. — Как и вы – усмехнулся Галахад и отправил в варп душу еще одного предателя, сокрушив его голову бронированным ботинком. – Вы полковник Итжвит? — Он самый. Первый Фадеевский полк – ответил человек, замахиваясь клинком, одновременно стреляя из лаз-пистолета. — Маршал Галахад. Черные Храмовники – коротко сказал Брат Меча. И с тех пор они оба не проронили ни слова в отношении друг друга, сконцентрировавшись на битве, которая закончилась уже через час. Ренегаты, обескровленные двойной атакой, окончательно отчаялись, когда со стороны штаба Имперской Гвардии подоспели резервы — сверхтяжелый танк Бейнблейд. Гвардейцы радостно встретили подкрепление, и с еще большим упорством продолжили наступление. Вскоре ренегаты были уничтожены полностью. — Славная битва! – к полковнику подошел один из его подчиненных — крупный человек в черном плаще. Его гладковыбритый череп был подключен множеством проводов к черному посоху с навершием в виде скалящегося черепа, который он сжимал в механической руке. Вторая же рука заканчивалась обрубком чуть выше локтя. – И подкрепление прибыло весьма вовремя… — Не время праздновать, Синг… – устало произнес Итжвит. – Когда старый Нокст отправил просьбу о помощи? — Вчера вечером, сэр… — ответил псайкер, ничуть не удивленный прямому вопросу полковника. – Астропат Нокст лишь вчера смог прорваться чрез пелену… — Я знаю – перебил полковник Синга. – Мне нужно было уточнить. – Он повернулся к командиру Черных Храмовников, отдававшему приказы своим людям. – Вы прибыли слишком быстро. — Сэр, потоки варпа… — вновь начал псайкер, но остановился, когда полковник и Маршал одновременно в раздражении посмотрели на него. — Мы получили ваш сигнал о помощи четыре дня назад – сказал Галахад, переключая внимание на смертных, стоявших перед ним. Благодаря усиленным чувствам Астартес он слышал разговор Итжвита с Сингом. – Время в Имматериуме течет по иным законам, нежели в реальном пространстве. — Наслышан об этом – коротко ответил полковник, нахмурившись. – И похоже Сам Император изменил их ради нас… Вы прибыли очень вовремя… — Итжвит резко развернулся, направившись к Бейнбелйду, по пути отдавая приказы и интересуясь потерями в личном составе по своему воксу. Галахад услышал лишь обрывок вопроса, прозвучавшего несколько громче остальных: «Киоген не выходил на связь?»…
***
— Время в варпе течет иначе, чем в материальном пространстве, полковник – произнес Синг абсолютно не к месту, входя в штабной бункер. Галахад, что-то обсуждавший с полковником и несколькими офицерами, стоявшими над гололитом, изображавшим масштабную карту Гелии, недовольно взглянул на него: — Псайкер, тебя не звали! — Маршал Галахад, Примарис псайкер входит в мой малый военный совет. Прошу его простить за несвоевременный комментарий. Псайкеры, они такие. Я понимаю ваше недовольство, но его услуги весьма полезны… – Итжвит по привычке похлопал какой-то предмет, закрепленный у него на ремне. Храмовник невольно посмотрел туда и удивленно приподнял бровь, увидев там обыкновенную алюминиевую вилку. — Что это? – спросил Делмар, также заметивший необычный жест офицера. — Эта штука однажды спасла мою фраговую задницу – улыбнулся Итжвит, вновь погладив вилку рукой. – Но все же, вы прибыли как нельзя вовремя. Инквизитор Штормхольд недавно отправился с элитной группой на важную миссию, и связь с ними была потеряна в этом месте – полковник указал район на карте. — Мы выслали за ними нашего лучшего пилота на Валькирии, но и он пропал. Врагов слишком много и мы не можем направить к ним на помощь основные силы. Мы окружены и нам регулярно приходится отбивать атаки, подобные той, что началась сразу после вашего прибытия. Но ваш мобильный отряд вполне мог бы вылететь на помощь Штормхольду и комиссару Киогену и доставить артефакт на базу. Инквизитор говорил, что это очень важная штука и, боюсь, именно она послужила тому, что нас послали на Гелию. — В этом мире есть еще верные Императору силы, помимо вашего полка? – нахмурился Галахад. — Насколько мне известно, нет. Как только мы высадились на планету, наш транспорт был уничтожен несколькими вражескими кораблями. Но, если исходить из того, что нас все еще не перемешали с землей орбитальными ударами, у них кораблей слишком мало и они не способны вести огонь по поверхности. — Когда мы прибыли в систему, наши ауспики не обнаружили ни одного вражеского судна – вклинился в разговор Делмар. – и либо они прячутся, либо давно улетели. — Возможно, – вставил Галахад. — Но нужно предупредить Винсента, чтобы он подготовил «Обнаженный Клинок» к космическому бою, а потом высадился на планету. Похоже, нам пригодятся все братья, способные сражаться… — Брат Галахад, может быть, Винсенту стоит сразу же и направиться к инквизитору? – спросил Делмар. – Похоже, ренегаты сосредоточили основные зенитные орудия именно возле базы полка. — Разумно. – Кивнул Маршал. – Полковник, необходимо укрепить оборону базы. Боюсь, вскоре противник атакует снова. Мои люди займут оборону в самых уязвимых местах. Делмар, свяжись с Винсентом и передай ему, чтобы на спидерах выдвигался к последнему известному месту расположения инквизитора Штормхольда. Даже если инквизитор мертв, артефакт должен быть доставлен…
Прошло уже почти три часа после нашей жесткой посадки; Киоген гнал команду вперёд. Я тащил за собой наскоро сколоченные полозья с телом летчика, комиссар тянул инквизитора. Колхиус порой уходил вперед, на разведку, и во время таких вылазок мы могли немного перевести дух. Я едва стоял на ногах, да и все мы были вымотаны до предела. Хуже всех приходилось Виктории Цест. В ней больше не осталось ничего от прежней гордой девушки, стремящейся доказать каждому, что она ничем не хуже остальных солдат. Все произошедшее сломило ее, Вик замкнулась и ушла в себя. Падение «Валькирии» и наше спешное бегство окончательно доконало ее, и она еле передвигала ноги. Я смотрел на нее и каждый раз думал, сможет ли она продержаться? Сможем ли мы дойти до конца? Да и я был не в лучшем виде. Пот струился по моему лицу, обжигая глаза, ноги горели, спина затекла и напоминала о себе тупой болью. Последние силу уходили на то, чтобы тащить вперед Павла. На первой остановке я облегчил себе задачу, ампутировав пилоту обе ноги — Быстрая операция для хирургеона прайм. Парню уже не пришлось бы ими воспользоваться, столь велики оказались повреждения, а я смог уменьшить свою ношу примерно на двадцать килограмм. Я старался не думать о том, что будет чувствовать лётчик, когда очнётся. Возможно, милосердный Император подарит ему быстрое избавление по пути к ставке полка.
Когда Колхиус возвращался, он на время подменял меня или комиссара, и наш путь продолжался. Останавливаться было нельзя: враг шел по пятам, несомненно, и то, когда он нас нагонит, было лишь вопросом времени. К тому же неизвестно было, что поджидает нас впереди. Да, конечно, где-то там далеко были свои. В нескольких часах, если не днях пути по пересеченной местности стоял Первый Фадеевский полк Имперской Гвардии — десять тысяч лучших сынов Империума во главе с Железным Мордианцем, наша надежда и спасение. Но мы были на враждебной территории, в тылу врага. Между нами и полком почти наверняка находятся силы еретиков, а местность располагает к засаде. Магнетитовые руды, которыми так богата Гелия, глушат все переговоры и выводят из строя технику. Мы идем вслепую и нет никаких надежд на то, что на базе кто-то сможет нас засечь.
Первую группу еретиков обнаружил Колхиус перед спуском в глубокий овраг, видимо промытый в земле потоком талой воды. Они быстро двигались нам навстречу по его дну, огибая смытые валуны, держа наперевес лазганы. Одно неполное отделение. Они не замечали нас, пока не стало поздно.
Рука старого солдата не подвела, изъеденные потом глаза видели по-прежнему ясно — и голова одного из предателей лопается под давлением испаряющейся крови, когда луч выстрела обнаруживает мою позицию. Еще двое рухнули, сраженные меткими попаданиями игольных пистолетов Виктории. Девушка вышла из ступора, еретические символы, нашитые на форме врага, пробудили в ней волю к жизни и борьбе. Или, быть может, это была заслуга Киогена — комиссар был рядом, болт-пистолет громыхнул, отбрасывая назад четвёртого. Падая, он увлек за собой двоих солдат, и все они кричащей и беспорядочно дёргающейся группой упали в холодную воду. Остальные не успели даже укрыться, прежде чем наш слаженный огонь оборвал иъх нечестивые жизни.
Колхиус спустился вниз, чтобы добить уцелевших, а мы продолжили наш путь, но на совсем короткое время. Не успели мы достичь конца оврага, как встретили вторую группу. С двумя телами на руках мы были практически беспомощны, но к моему удивлению, выбежавшие прямо на нас ренегаты не открыли огонь, дав нам шанс, который мы не могли упустить. Перестрелка была недолгой.
Мы едва вышли из оврага в хилый подлесок, как Киоген прохрипел что-то про странное поведение этих людей — они будто бы от чего-то убегали, спасая свои жизни, причем бежали в таком ужасе, что не заметили нас, практически столкнувшись лицом к лицу. На секунду я, было, подумал, что мы вышли к своим, а культисты отступали под огнем имперских солдат, но затем раздался жуткий рык, прямиком из преисподней, и надежда испарилась так, будто ее никогда и не было в моем сердце. А когда я увидел источник этого звука, то вообще перестал помнить, что такое надежда.
Тварь была большой, вдвое выше любого из нас, а ее красная кожа буквально шипела от внутреннего жара. Вычурный доспех, напоминающий снаряжение воинов древности, был скорее чем-то декоративным, ибо подобный монстр не нуждался в иной защите, кроме своих собственных костей и мускулов. Из деформированного лба торчали два несимметрично изогнутых рога, на один из которых была насажена полуразложившаяся голова в шлеме, покрытом засохшей коркой крови, сквозь которую проглядывал еле заметный символ нашего полка. Тогда я решил, что Итжвит и Первый Фадеевский пали, а мы — последние верные Императору люди на этой проклятой планете. Киоген что-то прокричал и смело открыл огонь по твари, но болты не причиняли ей ощутимого вреда. Некоторые бессильно срикошетили о нагрудник, а те, что попадали в цель и вырывали из тела монстра куски плоти, тварь просто проигнорировала. Но комиссара она видела ясно.
Поразительно, насколько быстрыми могут быть такие неестественно громоздкие твари, но демон преодолел отделявшее его от Киогена расстояние за долю секунды. Комиссар даже не успел среагировать, прежде чем кулак, размером с его голову, швырнул его в сторону. Нагрудник, надетый поверх шинели, пошёл трещинами, а сам Киоген, своим телом сломив ствол чахлого деревца, рухнул на склон оврага. Словно из воздуха материализовался Колхиус и вогнал свой изогнутый клинок в бедро твари, но та обратила на это ровно столько же внимания, сколько на болты Киогена мгновениями раньше. Одним ударом когтистой лапы пробила укрепленный ворот и трахею убийцы, а затем небрежно стряхнула обмякшее тело на землю.
Это был конец. Я смотрел на Гаргантюа, только что уничтожившего половину нашего истекающего кровью отряда, и воля покидала меня. Неосознанно я крепко сжал винтовку, и знакомое ощущение холодного металла, рельеф его корпуса вернули мне ясность мысли. Моя жизнь окончится здесь, вместе с моими товарищами — так хочет Император. И если это его воля, мне нет смысла бояться, ведь кто есть я? Время замедлилось. Я смотрел в глаза демону, а его пылающий взор прожигал меня насквозь, но никогда прежде я не был так спокоен, как в этот миг. В этом огне я видел сгорающий Аталион, мой несчастный мир, погибший навсегда, а с моей смертью погибнет и память о нём. Я видел смерти моих друзей. Я видел, как гаснут звёзды. Я чувствовал неизмеримый вес тысячелетий, лежащий на плечах демона. И в моей душе не было сомнений.
— Бог-Император, тебе вверяю я свою душу. Защити её во тьме посмертия, направь меня к своему Трону, дабы продолжил я свою службу, когда придёт час.
При звуке Его имени демон взвыл, и ярость, звучавшая в его вопле, ненависть ко всему, сотворённому Его волей, обрушила на колени Викторию. Я поднял винтовку и выстрелил — единственный живой гвардеец на километры вокруг, последний затухающий огонёк Веры перед всепожирающим пламенем варпа. Лазерный луч против того, чьё тело само по себе было оружием.
Вой становился всё сильнее, всё выше, и в тот момент, когда мои барабанные перепонки уже были готовы лопнуть, демон внезапно исчез. Но не мой выстрел отправил его обратно в варп, не имя нашего Спасителя и защитника и не святое слово молитвы испарило его плоть. То было три с половиной тонны керамита и адамантия, окрашенные в цвета изначальной ночи, на матовом корпусе которого гордо красовался белый крест. К рёву двигателей «Лэнд Спидера» присоединился грохот тяжелого болтера, в упор разрывающего порождение варпа. Из открытого кокпита с невероятной лёгкостью выпрыгнул гигант в силовой броне, и ужас перед демоном во мне сменился благоговением и трепетом перед Избранными Его. И сама тварь, чьи раны начали сочиться тёмной энергией, познала шок и трепет. Движения космодесантника были столь же быстры, что и рефлексы демона, и не уступали в силе. Ярость сменилась ужасом, когда праведный клинок отсёк поднятую когтистую лапу, а затем я заметил второй «Спидер», заходящий на цель. Освящённые болты разрывали тело чудовища, и под градом атак он был вынужден опуститься на колени, поражённый. Благородным ударом Чёрный рыцарь отсёк его голову, положив конец кошмару. В наступившей тишине до уха донеслись судорожные всхлипывания Виктории у моих ног.
Гигант обратился ко мне, назвавшись Винсентом из Храмовников, и спросил что-то про Киогена и Штормхольда, но стойкость покинула меня, равно как и дар речи, и я смог только кивнуть на бездыханное тело комиссара и труп инквизитора. Десантник подал знак своим братьям, и те подобрали тела моих товарищей. А затем свет вокруг меня померк, и я потерял сознание.
Йеремия, WS 49 BS 49 S 42 T 42 Ag 48 Int 44 Per 44 WP 59 Fel 57 W: 17/30, И: 3/6 Мк IV "Максимус" (-1 все), камоклоак, цепной меч, болтер, болт-пистолет, х30 болтов
Кион, WS 56 BS 39 S 53 T 50 Ag 57 Int 41 Per 44 WP 41 Fel 37 W: 23/30, И: 3/6 Мк IV "Максимус" (все -1), Цепной меч, болтер, болт-пистолет, 60 болтов
Каранка, WS 54 BS 45 S 54 T 52 Ag 60 Int 43 Per 46 WP 44 Fel 38 W: 28/30, И:4/6 Мк IV "Максимус" (-2 АР в правой ноге, все -1), камелиолиновая накидка, болт-пистолет, "Сталкер" - мастеркрафт, х60 болтов "Сталкер", х60 болтов, 5 ножей - мастеркрафт.
Зартан, WS 49 BS 54 S 51 T 51 Ag 39 Int 52 Per 40 WP 47 Fel 34 W: 16/30, И:4/8 Мк III "Железный" (все -1, кроме шлема), нож, плазменная винтовка+1 магазин, болтер, х30 болтов, набор инструментов
Оглушительный сигнал тревоги прозвучал внезапно, вырвав солдат из тревожного сна. Уставшие от многочисленных сражений и измотанные отсутствием нормального отдыха, но не сломленные, солдаты готовились к бою, помогая друг другу. На ходу снимая оружие с предохранителя, они выбегали на улицу, занимая позиции рядом со своими более расторопными товарищами, уже отстреливавшимися от наступающих культистов. Тяжелые танки и машины поддержки выдвинулись на заранее подготовленные оборонительные позиции, присоединив колоссальную мощь своих пушек к лазерному огню простых людей. Космодесантники из ордена Черных Храмовников, рассредоточенные по всему периметру, также добавляли ураган болтерного огня к всеобщему вихрю снарядов. — Полковник, Маршал! — прокричал смертный офицер, вбежав в командный бункер. — Ренегаты наступают со всех направлений!.. — Этого и следовало ожидать… — мрачно отметил Итжвит, рассматривая гололитическую карту окрестностей имперской базы. Отряды Гвардии, отмеченные зеленым цветом, и соединения Астартес, обозначенные черным, явно уступали по численности окружавшим их красным маркерам. — А ну-ка, дайте мне голос, — Потребовал Итжвит. — Я хочу, что бы меня слышал каждый солдат под моим командованием! Офицеры штаба и техножрецы засуетились, и спустя какое-то время подготовка к обращению полковника была завершена. — Сыны Первого Фадеевского и наши союзники из славного Ордена Черных Храмовников! — громко начал он, и его слова транслировались на все частоты и усиливались установленными по лагерю громкоговорителями. Галахад кивнул, когда Итжвит бросил на него краткий взгляд. — Мы несколько недель сражались за Гелию, мы обагрили ее поверхность своей кровью и потеряли здесь своих друзей — верных сыновей Императора. Мы видели ужасы Варпа, но мы бесстрашно боролись с ними и побеждали! Мы совершили здесь подвиги, достойные того, чтобы о них сложили песни. Но нам осталось совершить еще один... Нам осталось вступить в последний бой и заставить этих фраговых ублюдков дорого заплатить за то, что они посмели бросить нам вызов! Мы выполнили поставленную задачу, мы уже победили! И сегодня мы покроем свои имена еще большей славой! Более того, сегодня мы все предстанем перед Золотым Троном и присоединимся к Императору в последней битве! Так сражайтесь же так, чтобы вам не было стыдно стоять перед Повелителем Человечества! Сражайтесь так, чтобы Он Сам, довольный вашими подвигами, произнес Ваши имена! Сражайтесь, чтобы эти еретики дрогнули, осознав, что они ничего не могут сделать перед лицом вашего мужества! — Хорошая речь, — произнес Маршал. — Благодарю, лорд Галахад! — искренне поблагодарил он Галахада. — Ваши люди успели добраться до группы Штормхольда? — Я не получал сообщений от Винсента с момента их вылета с "Обнаженного Клинка" — покачал головой предводитель Черных Храмовников. — В вокс-сети помехи — должно быть, работа врага. Если только их не перехватили, они должны были уже добраться до места крушения. — Будем на это надеяться… — полковник проверил заряд энергоячейки на своём лаз-пистолете, после чего также подверг осмотру свой фальчион. Оставшись довольным увиденным, он поправил форму и направился к выходу из бункера. — А сейчас пора отбросить культистов обратно в их фраговы норы! Что скажете, Маршал? — Всецело с вами согласен, полковник — произнесли уста Маршала, а глаза блеснули яростью.
***
Очередь, выпущенная из тяжелого стаббера, разорвала мутанта на множество дурно пахнущих ошметков плоти. Обрушившийся в ответ град снарядов из автоганов и дробовиков оказался бессилен перед усиленным корпусом бронетранспортёра, однако стрелку повезло меньше. Двигатели взревели, и тяжелая машина ринулась на вражеский отряд, перемалывая гусеницами не успевших убраться с дороги. Одинокая ракета ударила в бок Химеры, разорвав один из гусеничных траков и оставив на корпусе глубокую вмятину. По опустившейся аппарели обездвиженного транспорта выбежали гвардейцы, на которых сразу же набросились ликующие культисты. Солдаты, видимо контуженные прямым попаданием вражеского снаряда, подняли лазганы в вялой попытке защититься. — Держаться! — рявкнул полковник Итжвит, врываясь в рукопашную. Он ловко размахивал своим фальчионом, парируя удары штыков и отсекая наиболее назойливые конечности. При виде полковника, сражающегося бок о бок с ними, гвардейцы воспрянули духом и с большим рвением начали отбиваться, постепенно оттесняя врагов в серой форме. Галахад, в одиночку отбрасывавший волны культистов, являл собой нерушимый бастион Империума посреди бушующего моря скверны и предательства. Чёрный меч, по преданию содержащий в себе частичку клинка самого Сигизмунда, первого Магистра великого Воинства Крестоносцев, молнией обрушивался на еретиков, оставляя после себя лишь изувеченные трупы. Паладин веры, возвышающийся над полем боя привлекал к себе всё новых и новых врагов, жаждущих бросить вызов имперскому Чемпиону. Первобытный рев, заставивший небеса содрогнуться, ознаменовал появление достойного противника для Маршала. Огромная тварь, рассекая воздух кожистыми крыльями, опустилась с неба, придавив своим телом нескольких смертных культистов. Приплюснутая морда монстра, с торчащими в разные стороны изогнутыми рогами и сросшимися бивнями, украшенными медными кольцами с нечестивыми символами, вызывала ужас в сердцах простых людей и наполняла души еретиков кровавой яростью. Рельефный панцирный доспех из красной меди покрывал могучее тело, а оружием чудовищу служил гигантский молот, столь легко удерживаемый одной рукой, что казалось, будто он не весил ничего. Взревев, демон направил его на Галахада, бросая вызов. Мощный вопль, разошедшийся волнами чистой ярости, казалось, вот-вот разрушит само основание реальности, но Маршал оставался непоколебим. Ренегаты расступились, не желая прогневать своего покровителя вмешательством в поединок, и Галахад, выкрикнув личный боевой клич, бросился на демона, воздев к небесам величественный меч.
***
Синг выпустил очередную порцию электрических разрядов из своего чёрного посоха, испепелив группу некогда верных солдат СПО Гелии, а теперь презренных рабов Тёмных сил. Размахнувшись правой рукой, он пробил мощной аугметической конечностью грудную клетку одного сумевшего подобраться близко врага. Удар был далеко не изящным — следствие недавней установки протеза. Обе руки псайкера теперь были металлическими, чему, казалось, он был только рад, ведь дружба с полковым техножрецом подарила его рукам повышенную мощь. Примарис пинком отбросил назад не успевшего увернуться ренегата, после чего опустил посох по широкой дуге, размозжив поверженному противнику голову. Внезапно на Синга обрушился поток боли, заставляя опуститься на землю. Из носа брызнули капли яркой крови. Голова раскалывалась подобно ореховой скорлупе, сжимаемой тисками, а легкие оказались неспособны сделать вдох. "Здесь демон" — одними губами прошептал псайкер, силясь подняться на ноги перед очередной группой врагов, решивших воспользоваться неожиданной уязвимостью их противника. Однако этого не потребовалось. Огонь мощной роторной пушки разорвал наступавших ренегатов, и к Сингу подошла достаточно габаритная чернокожая женщина в поварском фартуке. Тяжелое орудие, которое мог поднять далеко не каждый солдат, удерживали женские руки. — Спасибо, Хтонира. — прохрипел Примарис, благодарно принимая её руку и поднимаясь на ноги. — Не вздумай умирать здесь, парень! Иначе некому будет есть мою стряпню. — Ухмыльнулась повариха. Развернувшись, она открыла огонь по мутанту, перепрыгнувшему через окоп. Снаряды обрушились на его раздутое тело, но сам монстр замедлился лишь на мгновение. Непропорционально увеличенные мышцы, покрытые ороговевшей кожей, отразили патроны, как горох. Когда мутант приблизился вплотную, его голову испарил луч сверхнагретой плазмы. Из-за спины Хтониры вышел не менее габаритный белый повар, удерживающий в руках мельту, а на плечах — худосочного парнишку, которому было также плохо, как и Сингу. — Клайд! — испуганно произнес Примарис, протягивая руки к ученику. — Он в порядке, — бросил пришедший человек, опуская парня на землю. — Жить будет. — Уил, твою колбаску! Где тебя только варп носил? — разразилась привычной бранью Хтонира. — А ну принимайся за работу, жирный ублюдок! — Сейчас, бабушка! — хохотнул Уил и выстрелил мутанта, уже замахнувшегося обезображенной костяными выростами рукой на гвардейца, безуспешно поливавшего монстра лазерным огнем. Мутант осел на землю, придавив своей тушей солдата, что, по-видимому, спасло ему жизнь, в то время как его товарищей растерзала пара демонов, появившихся из ниоткуда. Кровопускатели издали торжествующий рык и помчались на группу Синга, размахивая гигантскими клинками из колдовского металла. Их языки, слишком длинные чтобы поместиться в клыкастых пастях, бились о щеки и разбрасывали едкую кислоту, прожигавшую землю там, куда она попадала. Фиолетовая молния ударила в одного из них, испепелив на месте. Синг, с трудом поднявшийся и собравшийся с силами для психического импульса, вновь рухнул на колени, из глаз закапали кровавые слезы. Второй демон, ощутив гибель товарища, взмахнул огромным клинком, перерубая удивленного Уила пополам. Хтонира издала отчаянный вопль и с силой вдавила гашетку, покончив с тварью. — Уил! — повариха бросилась к телу своего друга и аккуратно взяла его голову в свои руки. — Не умирай! Слышишь! Толстый повар, скривившись от боли, поднял собственную руку, чтобы вытереть с лица темнокожей женщины слёзы, но лишь размазал по нему свою кровь. Он из последних сил улыбнулся, и огонь в его глазах погас навсегда. Из груди Хтониры вырвался очередной душераздирающий вопль, руки бессильно опустились. Хромая, к ней подошел Синг. Он подал руку, помогая подняться, хотя и сам всё ещё еле держался на ногах. — Мы отомстим за него, бабушка! — с решимостью в голосе произнес он. — Оплакивать будем потом. Война ещё не окончена.
Монефекто громко декламировал один из священных псалмов и на каждом ударном слоге делал выпад цепным клинком, нанося солдатам в серой форме чудовищные раны. Со спины его прикрывали сразу несколько бойцов с хот-шот лазганами, с прикрепленными к ним штыками. Один из штурмовиков, носивший прозвище «Сорви-башка», ловко поднырнул под размашистый выпад противника и разрядил оружие в живот ублюдка, расплавив его внутренние органы. Выругавшись, когда по наплечнику скользнула пуля автогана предателя, он отпрыгнул в сторону, прицелился и выстрелил в наглого ренегата. Лазерный луч пробил его легкую броню, испаряя ткани и кровь, и противник повалился наземь с выражением удивления, застывшим на лице. Внезапно Сорви-башка услышал, что прежде монотонное чтение полкового священника резко изменилось. Жрец Императора вошёл в раж, выкрики становились все громче и пронзительней. Сумев разобрать часть слов, штурмовик понял, что это Литания ярости. Распаляясь всё больше, Монефекто уже сам не сильно отличался от методично истребляемых им фанатиков-культистов. Пренебрегая защитой, архиконфессор перешел в наступление. — Святой Отец... — начал было еще один штурмовик, но выстрел из лазпушки, прожегший огромную дыру в его груди, не позволил предостеречь священника от глупости. — За ним! — скомандовал Сорви-башка своим людям, нехотя решаясь покинуть выгодную позицию в проломе стены одного из зданий. — Если позволим ему пойти одному, все будем иметь дело с Киогеном! Когда Сорви-башка догнал священника, его бросило в жар от осознания того, что вызвало столь фанатичное рвение жреца. Монефекто бежал прямо на группу Кровопускателей, сражавшихся с тремя Черными Храмовниками. Демоны, обладавшие численным перевесом два к одному, теснили Астартес, яростно отбивавшихся от порождений варпа. Один из космодесантников упал, лишившись отрубленной головы. Демон, убивший его, издал торжествующий рев, сменившийся хриплым стоном, когда братья павшего отомстили за него. В этот момент в ряды чудовищ ворвался Монефекто, обрушив эвисцератор на хребет одного из них. Сразу за ним в бой вступил отряд Сорви башки, пересилив страх перед монстрами преисподней, видя перед собой пример не то бесстрашия, не то безумия Монефекто.
***
Михаэль Тех в окружении небольшой группы сервиторов медленно продвигался вперед, прокладывая себе путь среди культистов мощным плазменным резаком, встроенным в один из его многочисленных механодендритов. Защищала его группа некогда преступников и безумцев, давным-давно превращенных в служителей технопровидца Первого Фадеевского. Некоторые сервиторы были боевыми и поливали врагов очередями из тяжелых болтеров, периодически добавляя прицельные выстрелы мультимельт и лазпушек. Другие, на скорую руку переоборудованные для ведения боевых действий, несли смерть грузовыми манипуляторами и плазмеными резаками. Такая спешка не могла не доставлять магосу Теху толику раздражения: он не успел завершить все необходимые в данном священнодействии ритуалы, смазать все детали священным маслом и прочитать подобающие псалмы и литании. От этого его всё ещё человеческое сердце пылало гневом, который он изливал на тех, из-за кого этот гнев появился. Разрубив еще одного противника массивным топором в виде стилизованной шестеренки — символа Механикус — Михаэль что-то проговорил на бинарном коде, и трое сервиторов, повинуясь этому приказу, отделились от основной группы. Технопровидец поудобнее перехватил топор и продолжил сеять смерть в рядах смертных культистов.
***
Вейнел вырезал сердце одного из космодесантников, убитых его людьми, и повесил на поясе в качестве трофея. Бойцы Кровавого Договора дорого заплатили за этот сувенир — вокруг тела Астартес лежало не менее двух десятков еретиков — но их командир не считался с жизнями подчиненных и уж тем более с жизнями местных ренегатов из СПО. — Колдуны уже начали призыв? — слегка удивился Вейнел, заметив, как вдали пролетел гигантский демон, вызвавший на поединок одного из Храмовников. С презрением оттолкнув раненного культиста, причиняя тому новую порцию боли, Аларм-Вейнел разрядил свой хелл-пистолет в тяжело раненного гвардейца, пытавшегося отползти с места развернувшейся бойни. — Эти отбросы сумели найти разбившийся челнок? — сухо спросил командир ренегатов одного из своих людей. — Да, господин, — хмуро проговорил один из людей, понимая, что приносит дурные вести. — Они не могут взлететь. Зенитки местных союзников не позволяют этого сделать... Но там целое отделение космодесанта — пытаются пробиться к ним. Наши силы долго не протянут. — Тогда нужно сделать так, чтобы им некуда было возвращаться! — спокойно сказал Вейнел, вынимая из кобуры второе оружие — плазменный пистолет, заляпанный кровью, по-видимому, одного из бойцов Фадеевского. — Не полетят же они сразу на орбиту... А сейчас вперёд, живо! Мне нужно, чтобы те укрепления были нашими до подхода имперских подкреплений!
***
— Сэр, противник прорвался в секторе 132-14. — доложил один из артиллеристов своему командиру, медленно покуривавшему папиросу из листьев лхо. Артиллерии в этот момент приходилось легче, чем остальной части полка: они располагались глубоко в тылу и не участвовали в основном сражении. Всё что от них требовалось, это периодически обстреливать предполагаемые позиции врага и вести заградительный огонь, чем Ангроныч с радостью и занимался, попутно травя подчиненным байки о своих былых подвигах. Почесав шрам за ухом, полученный им в схватке с низшим демоном, которого в своих рассказах он превратил чуть ли не в одного из герольдов Темных Богов, Ангроныч отдал команду нескольким машинам перевести огонь в указанную местность. Через несколько минут подготовки «Василиски» обрушили на головы ренегатов само небо.
***
Делмар увернулся от выпада Кровопускателя и ответным ударом перерубил того цепным клинком, забрызгав землю вонючим ихором и быстро разлагающимися кусками демонической плоти. Под его командованием оставалось меньше двух третей бойцов, из которых рядом с ним находилось всего два брата, прикрывавших фланги своего командира. — Брат Чосера, выдвигайтесь к штабу полка. Ликвидируйте прорыв. Брат Готфрид, поддержите людей Маршала, прикрывающих отступление в секторе 133-14. — коротко по воксу отдал приказ Александр в короткую секунду передышки. Прочистив зубья клинка от демонического мяса, он прошептал Литанию очищения и вновь направился в бой — там, впереди, отряд Гвардии всего из пяти человек пытался сдержать лавину ренегатов в серой форме, среди которых вышагивали несколько мутантов и ветеранов Кровавого Договора в красном. Трое Храмовников ворвались в ближний бой, собирая кровавую жатву с посмевших отвернуться от Императора людей. Гвардейцы, ободренные внезапным появлением Астартес, приветственно закричали, усиливая собственный огонь. Каждый Храмовник превратился в эту минуту в нерушимый оплот спокойствия, о который разбивались все новые и новые волны предателей. Орудуя своими клинками с поразительной скоростью и точностью, они быстро расчищали пространство вокруг себя, усеивая его трупами культистов. Но даже такие опытные и яростные воины не могли в одиночку так долго сдерживать потоки солдат. Первым пал брат, бившийся справа от Делмара — исчез в потоке раскаленной плазмы, расплавившем и керамит, и плоть. Следующим был Храмовник, сражавшийся слева. На него набросились сразу несколько неуклюжих мутантов, двоих из которых он успел уничтожить перед смертью, а остальных — после, когда взорвалась выкатившаяся из руки мертвеца фраг-граната. Делмар даже не заметил, что остался один, он продолжал рубить и рубить, но на месте каждого павшего ренегата вставало двое и трое новых бойцов. Гвардейцы, вдохновлённые натиском космодесантника, сами вступили в рукопашную, когда энергоячейки их лазганов опустели. Теперь они прикрывали Крестоносца и погибали, гибли гораздо быстрее братьев Делмара. В шлем десантника угодил одинокий болт, выпущенный из оскверненной машины поддержки местных СПО. Разорвавшись при ударе, он расколол визор и привел в негодность всю электронную начинку. Оглушенный Делмар попытался сорвать ставший бесполезным шлем, но силы оставили его, и под весом облепивших его культистов он упал на землю. Время замедлилось. Он слышал отчаянные возгласы гвардейцев и их предсмертные крики, он слышал радость победы в реве ренегатов, сменившуюся отчаянием, когда вдалеке послышались звуки работающего двигателя и мощный залп циклопического орудия одного из танков полка. «Бэйнблэйд»... Делмар услышал характерное шипение воздуха во время синхронного залпа двух спаренных лаз-пушек, установленных на боковых спонсонах танка, скосивших нескольких мутантов. Прогрохотала автопушка. Мощные гусеницы перемололи остатки, и танк неспешно двинулся дальше, неся возмездие и гнев Императора. Делмар что-то прохрипел, не в силах подняться. Руки и ноги не слушались, взор укрыла пелена тумана. Единственное, что он успел расслышать, была встревоженная фраза какого-то солдата: "Сэр, кажется, он ещё жив". После этого Александр потерял сознание.
Йеремия, WS 49 BS 49 S 42 T 42 Ag 48 Int 44 Per 44 WP 59 Fel 57 W: 17/30, И: 3/6 Мк IV "Максимус" (-1 все), камоклоак, цепной меч, болтер, болт-пистолет, х30 болтов
Кион, WS 56 BS 39 S 53 T 50 Ag 57 Int 41 Per 44 WP 41 Fel 37 W: 23/30, И: 3/6 Мк IV "Максимус" (все -1), Цепной меч, болтер, болт-пистолет, 60 болтов
Каранка, WS 54 BS 45 S 54 T 52 Ag 60 Int 43 Per 46 WP 44 Fel 38 W: 28/30, И:4/6 Мк IV "Максимус" (-2 АР в правой ноге, все -1), камелиолиновая накидка, болт-пистолет, "Сталкер" - мастеркрафт, х60 болтов "Сталкер", х60 болтов, 5 ножей - мастеркрафт.
Зартан, WS 49 BS 54 S 51 T 51 Ag 39 Int 52 Per 40 WP 47 Fel 34 W: 16/30, И:4/8 Мк III "Железный" (все -1, кроме шлема), нож, плазменная винтовка+1 магазин, болтер, х30 болтов, набор инструментов
Сообщение отредактировал negbi - Среда, 29.03.2017, 21:57
Вок Нокон грязно выругался, когда двигатель его «Леман Русса» вновь заглох. Попытки запустить сердце боевой машины ни к чему не привели. В результате вчерашней атаки танк получил целый ряд серьёзных повреждений, однако все равно продолжал работать. Хоть дым и постепенно просачивался в отсек, а двигатель периодически кашлял, гордый танк, названный в честь прославленного примарха Космических Волков, продержался до конца боя, после которого механик попытался привести в порядок сердце машины, но, измотанный, заснул прямо с гаечным ключом. Техножрец был слишком занят личным «Бейнблейдом» комиссара и транспортом прибывших десантников. Они, несомненно, имели приоритет более высокий, чем его танк, так что пришлось обходиться своими силами. Теперь же, выехав из ангара и только-только вступив в бой, Леман Русс заглох. Нокон ударил кулаком по приборной панели, от чего на корпусе когитатора осталась еле заметная вмятина. Его машину постепенно окружали ренегаты. Боковые спонсоны и главный калибр все еще отстреливались, но если еретики смогут принести хоть какое-нибудь тяжелое оружие, Вок и его экипаж покойники. Он еще раз запросил помощи по вокс-связи, но ответа так и не последовало.
***
Демон наносил размашистые удары гигантским молотом, но Галахад отбивал каждый, один за другим. Как только появлялась возможность, он делал выпады своим клинком, но и он не мог пробить брешь в защите противника. Рыцарь и монстр бились уже довольно долго, но их силы были равны, и ни тот, ни другой не желали отступать. Вокруг них образовалось пустое пространство: никто не хотел приблизиться к сражающимся и нарушить их поединок. От постоянного напряжения горели мышцы, но Храмовник не сдавался, он вкладывал в каждый удар всю свою ненависть, веру и мужество, а демон — всю злобу, взращенную тысячелетиями жизни в Имматериуме. Галахад сделал ложный выпад слева, но его противник, предугадавший этот шаг, не стал блокировать его, а сам нанес рубящий удар сверху вниз. Крестоносец, только этого и ждавший, продолжил удар, с удовлетворением отметив, как Черный Меч впервые вкусил демонической крови, сразу же с шипением испарившейся от силового поля оружия. Однако и молот достиг своей цели. Удар пришелся точно на наплечник, керамит которого раскололся, а рука Галахада безвольно повисла вдоль тела. Демон зашипел и отпрыгнул от Рыцаря, прикрывая рану рукой. Черная кровь струилась сквозь его изогнутые пальцы и капала на землю. Галахад перехватил меч и вновь набросился на тварь, сражаясь с еще большим неистовством, чем в начале поединка.
***
Вейнел и глазом не моргнул, далеко позади него начали разрываться артиллерийские снаряды. — Псы Лже-Императора так и не научились своевременно реагировать, — мрачно произнес он, сплёвывая на землю. Обстрел набирал обороты, и позиции, которые бойцы Кровавого Договора покинули несколько минут назад, превратились в ад из огня и железа. — За мной! — скомандовал Вейнел и побежал по направлению к виднеющемуся сквозь пелену дыма командному бункеру Фадеевского полка. Группа солдат Кровавого Договора продвигалась вперед, практически не встречая на пути сопротивления. Видимо, имперские войска были стянуты на другие участки фронта, где их доблесть и мужество требовались больше. Отряд Вейнела сумел занять передовые рубежи обороны Имперских сил, и пока основная часть культистов отвлекала на себя огонь подкреплений Гвардии, он с несколькими коммандос проник вглубь лагеря. Пока что им удавалось продвигаться скрытно, за исключением пары коротких стычек со случайными гвардейцами. Вейнел остановился и притаился за стеной одного из бункеров. Перед ним была соблазнительная цель: командир Первого Фадеевского — полковник Итжвит, своим тактическим гением разрушивший не один план атаки, разработанный Алармом. Вместе с небольшой группой солдат, сжигавших останки убитых Кровопускателей, он был открыт для внезапного нападения. У Вейнела было семеро бойцов, в то время как с Итжвитом рядом находилось чуть более десятка, четверо из которых были заняты уничтожением нечестивой плоти, порождённой варпом. Численное превосходство было не на стороне Аларма, но он рассчитывал на эффект неожиданности и навыки своих людей. — Хаскер, Листинер! — глава ренегатов подозвал к себе двоих Бригадиров Смерти, железные, местами проржавевшие шлемы которых, венчали насколько шипов с насаженной на них человеческой кожей. — Обойдёте их с левого фланга. Вступите в бой через тридцать секунд после нас. Пришло время раздобыть для трона Кровавого бога новые черепа...
***
Полковник Итжвит по воксу инструктировал своих офицеров, дирижируя оркестром войны: перемещая роты, выдвигая вперед резервы и отдавая приказы командирам танковых групп. Его фальчион покоился в ножнах, готовый в любой момент вновь вступить в бой, а рука потирала талисман, прикрепленный к поясу. Его полк нес серьёзные потери, противник умудрился прорваться сразу в нескольких направлениях, а Черные Храмовники завязли в локальных стычках с самым опасным врагом — демонами — и не могли оперативно прийти на помощь. К тому же, по многим донесениям, среди волн предателей СПО были замечены солдаты в форме Кровавого Договора. Дела складывались чертовски скверно. Но в сердце ещё жили надежда и вера в Бога-Императора. Он надеялся, что несмотря ни на что Киоген совершит невозможное и поможет инквизитору достать необходимый артефакт, а лорд Винсент успеет прийти к ним на помощь... Со стороны здания, служившего полку столовой, послышались звуки выстрелов из автоматического оружия. В ту же секунду двое гвардейцев рухнули на землю, залив ее кровью из пробитых горла и груди. Итжвит прыгнул в сторону, на ходу выхватывая фальчион и лаз-пистолет. Уцелевшие солдаты Гвардии также рассредоточились, заняв удобные позиции и начав отстреливаться от наступающих противников. Ответный огонь повалил одного из Бригадиров Смерти, безмолвно встретившего гибель. В этот момент раздались выстрелы с противоположной стороны. Лазерный луч попал точно в топливный бак огнемета на спине рядового Кейна. Прометий мгновенно вспыхнул, бак сдетонировал, и пылающая жидкость залила всё вокруг. Кейн погиб сразу, а двое его товарищей, оказавшихся рядом, истошно завопили и покинули укрытия, пытаясь сбить всепожирающее пламя. Их муки были недолгими: одного прикончил лазерный выстрел, второй умер во вспышке перегретой плазмы. Вейнел, пригнувшись к земле, рванул вперёд, перемахнул через догорающую тушу демонического скакуна и разрядил оба своих пистолета в лицо одного из солдат, укрывшегося за ней, испарив его в потоке синего света. Еретик очутился прямо посреди имперцев, сея хаос и смерть. Однако и сам Вейнел оказался уязвим, но он был уверен в своих силах и в покровительстве Тёмных Богов. Знал он так же и то, что его Бригадиры Смерти не раздумывая последуют за ним. Один из телохранителей пал от выстрела, предназначавшегося Вейнелу, который мгновенно среагировал и повалил гвардейца лазерным выстрелом. Плазменный пистолет перегрелся, и предатель отбросил его, как обузу. Число слуг Трупа-на-троне стремительно уменьшалось, но и его люди несли потери. Двое коммандос следовали за Вейнелом, словно тени, а сам он прорывался вперед к своей цели — Итжвиту, теснившему двоих зашедших в тыл еретиков. Одного он ранил в руку выстрелом из пистолета, второго опрокинул плечом и пригвоздил к земле ударом фальчиона. Совсем не вовремя под ноги прилетела фраг-граната; один из телохранителей попытался накрыть ее своим телом, но не успел. Жертва слуги защитила Вейнела от осколков, но взрыв отбросил его в сторону. Удар выбил весь воздух из лёгких, железный нагрудник треснул, пистолет выскользнул из рук. Пересиливая боль, ренегат поднялся, чтобы увидеть, как полковник пытается вытащить застрявший меч из груди последнего Бригадира Смерти. За считанные секунды боя на поле битвы осталось лишь два воина, и оба были без оружия. Они сцепились в яростной схватке, осыпая друг друга градом ударов. В дело пошли кулаки и окованные железом ботинки. Итжвит от природы был не обделён силой, но его противник оказался проворным. Полковник нанес мощный хук кулаком, но Вейнел вовремя ушел в сторону и пнул противника в бедро. Итжвит заорал от боли, но не ослабил натиска. Он сделал ложный выпад левой рукой, от которого Вейнел ожидаемо увернулся, подставившись точно под удар правой, пришедшийся прямо в лицо ренегата. С удовлетворением отметив характерный хруст ломающегося носа, Итжвит развил успех: он вновь ударил левой, но Вейнел, не смотря на боль и струящуюся из разбитого носа кровь, перехватил руку и впечатал колено под ребро полковника. Итжвит согнулся вдвое, получил болезненный удар по затылку, но нашел в себе силы взять ноги еретика в захват и, используя всю массу своего тела, повалить врага на землю. Брыкаясь, Вейнел угодил командиру Фадеевского полка в челюсть. Голова Итжвита запрокинулась назад и ренегат, выскользнув из захвата, сам оказался наверху. — Достойный противник. Тем приятнее будет пустить тебе кровь. — прохрипел Вейнел. Полковник не ответил. Вейнел наносил град ударов по лицу полковника, превращая его в кровавое месиво. Последним ударом выбив Итжвиту два зуба, ренегат обхватил руками шею полковника, с силой сдавив её и с ухмылкой начал наблюдать за муками своего врага. Оглушённый Итжвит высвободил левую руку и попытался разжать хватку, но рука, залитая собственной кровью, бессильно скользила по пальцам Вейнела. — Вы все сдохнете под нашими сапогами! Кровь Кровавому богу! — выплюнул Вейнел. Жизнь покидала полковника. В глазах потемнело, кислород в лёгких был на исходе, как вдруг рука нашарила на земле спасение. Кончиками пальцев он подтянул к себе нагревшиеся от жара костров металлические звенья цепочки, а затем зажал в кулаке то что было на её конце. Найдя в себе последние силы, Итжвит нанёс размашистый удар куда-то вверх. Руки ренегата, сдавливавшие его шею, внезапно разжались, и полковник судорожно вздохнул, наполняя легкие долгожданным воздухом. Вместе с воздухом в рот брызнула тёмная кровь, обильно залившая лицо. Немного отдышавшись и собравшись с силами, полковник столкнул с себя тушу ренегата и прочистил глаза от залепившей их крови. Еретик ещё был жив и теперь сжимал уже собственную шею, но сквозь пальцы продолжала течь кровь. В шее торчала простая алюминиевая вилка из солдатской столовой. Ударом ноги в лицо Итжвит опрокинул Вейнела на землю и с удовольствием раскроил его череп пяткой массивного сапога. Когда он возвращал свой талисман, сорванный во время драки, в его ухе ожил вокс. — Говорит Винсент из Черных Храмовников. Мы нашли их, движемся к вам. — Лорд Винсент! — голос полковника сильно хрипел после хватки Вейнела. — Говорит полковник Итжвит. Поднимайтесь сразу на орбиту! Ваш груз очень ценен, вы не должны его потерять здесь! — Черные Храмовники никогда не уходят от боя. Я не приму подобное решения без приказа своего Маршала. — Фраг вас подери! — выругался командир фадеевцев. — Мы пожертвовали сотнями бойцов ради этого артефакта, а вы хотите сгубить его в бесполезной попытке отбросить побеждающего врага? Последовала продолжительная пауза. По-видимому, Винсент обдумывал сказанное Итжвитом. — Маршал считает, что Вы правы, полковник — последовал мрачный ответ Винсента. — Мы летим на «Обнаженный Клинок». Начинайте эвакуацию. Полковник мысленно поблагодарил Императора и переключил вокс на общую частоту так, чтобы его могли слышать все его бойцы. — Солдаты Первого Фадеевского, наша миссия на этой планете завершена. Мы выполнили поставленную цель. Выходите из боя и отступайте к челнокам. Первая рота, займите оборонительные позиции вокруг космопорта и прикрывайте общий отход. Мы покидаем Гелию...
***
Леман Русс продолжал плеваться огнем. Корпус гордого танка сильно пострадал от попаданий снарядов и покрылся копотью, но держался, защищая свой экипаж. Башня и орудия на спонсонах крутились в поисках культистов с тяжелым вооружением или мутантов, представляющих угрозу для машины. Пока что экипаж Нокона успевал уничтожать их до того, как они подбирались к танку слишком близко. Между вражескими атаками было несколько перерывов, в которые механики пытались завести сердце Леман Русса, но все было безуспешно. И вот, когда Вок уже был готов отдать приказ бросить старого верного друга и прорываться к космопорту пешком, из вокса сквозь помехи донеслось сообщение: "Младший лейтенант Нокон, говорит технопровидец Михаэль Тех. Мы прибудем для полевого ремонта через две минуты и шестнадцать секунд." И ровно через указанный техножрецом в сообщении промежуток времени, ни секундой позже, показался Михаэль в сопровождении своих сервиторов. Без лишних слов Тех положил ладан в механическое кадило, прикрепленное к поясу и, затянув на бинарном наречии одну из литаний, принялся за работу.
***
Синг, опирающийся на черный посох, в сопровождении Хтониры брел через выжженную пустошь. Между ними, подхваченный с обеих сторон, висел Клайд. Роторная пушка была выброшена, когда закончился боезапас, и теперь старая повариха несла мельту погибшего Уила. Внезапно псайкер рухнул на колени. Желудок был пуст, и Синг чувствовал, как горло обожгла желчь. Хтонира аккуратно положила руку ему на плечо, подбадривая его и помогая подняться на ноги. — Потерпи, боец. Немного осталось! — успокаивающе проговорила старуха. — Он здесь... — сквозь зубы выдавил Синг через наполненный слюной рот, и Хтонира с опаской подняла мельту. Впереди она увидела простого человека, закутанного в черный изодранный плащ. Его лицо было полностью закрыто дыхательной маской так, что видны были только глаза. В руках он сжимал автоган, направленный на Синга и Хтониру. — Так, так, так. Какая встреча... — злорадно произнес человек без имени. — А ты быстро лечишься. Нужно было добить тебя в том бункере... — он кивком указал на псайкера. — Чем же ты удалил нашу метку? — Ублюдок! — выплюнул Синг и снова скорчился от боли. — Помнится, ты хотел убить меня? — Безымянный с опаской посмотрел на темнокожую женщину, направившую на него мельту. — У тебя есть шанс. Давай, иди ко мне. Он демонстративно опустил оружие. Синг, пересиливая адскую боль, поднялся на ноги и положил руку на мельту Хтониры, опуская ее вниз. — Это мое дело, бабушка. — С решимостью произнес он и сделал шаг к Безымянному. Тот отбросил автоган в сторону и помчался к Примарису, на пути доставая боевой нож. Псайкер, едва поднявшись, тут же снова упал — крайне опрометчиво вызывать на поединок парию, даже находиться рядом с которым было невозможно — поднял голову и... потерял зрение от яркой вспышки. Когда глаза вновь смогли различать объекты вокруг него, он увидел дымящиеся останки Безымянного и Хтониру, поднимавшую на плечи Клайда. — Бабушка... — выдавил Синг. — Эти ублюдки не заслужили честного поединка! — выплюнула старуха и направилась дальше к космопорту. Псайкер подобрал свой посох и пошел за ней, благодаря Императора за то, что Хтонира хотя бы не промахнулась и не испарила самого Синга.
Монефекто с тремя уцелевшими штурмовиками и одним космодесантником пробивались к космопорту. Когда полковник Итжвит приказал отступать, они были глубоко в тылу вражеских войск. Фанатичная ярость полкового священника и Черного Храмовника завела их слишком далеко от имперских позиций. Даже Сорви-башка, который, вопреки своему имени, выиграл роль гласа разума, не мог остановить их. Лишь приказ Итжвита вынудил их повернуть и сеять смерть и имперское правосудие в обратном направлении. Эвисцератор священника давно заглох, истощив свой энергозапас и потеряв большую часть зубьев о плоть демонов и хитиновые панцири мутантов. Жрец заменил его подобранным где-то огнеметом и теперь с маниакальным блеском в глазах наблюдал за горящими телами культистов. Отрезанные от основных сил, неизвестно каким чудом они ещё оставались в живых, но так не могло продолжаться слишком долго. Сквозь постепенно заволакивающие небеса тучи на космодесантника обрушилось нечто массивное. Сверхвоин и существо, напоминавшее многочисленных Кровопускателей, только с крыльями и птичьими ногами вместо козьих лап, покатились по земле, вцепившись друг в друга. Сразу за летающим демоном появились его беснующиеся наземные собратья. Монефекто, выкрикнув строки из любимого псалма, вскинул огнемет и направил в монстров струю священного пламени. Демоническая кожа зашипела, а сами чудовища завопили, но несколько из них все же смогли прорваться сквозь пламя и наброситься на священника. Лишенный холодного оружия, Монефекто был вынужден сражаться кулаками, и исход этого противостояния был предрешён. С именем Императора на устах священник-герой принял мученическую смерть, растерзанный клинками и когтями тварей варпа. Два демона кинулись к штурмовикам, поливавшим монстров огнем своих хот-шот лазганов. Одна из тварей рухнула, когда сконцентрированный огонь мощных лазерных лучей прожег ее плоть в области сердца, но вторая оказалась среди имперцев и оросила землю их кровью. Сорви-башка, видя гибель своих людей, с которыми он не раз опустошал полковой бар, взревел и сам набросился на последнего демона. Огонь его одинокого хеллгана не причинял чудовищу существенного вреда, но штурмовик продолжал бежать вперед, надеясь скорее на чудо. И чудо свершилось, когда в монстра, который уже занес свой меч для смертельного удара, попала фиолетовая молния, мгновенно испепелившая его. Синг, стоящий на холме, из-за которого минуту назад появились демоны, держал в руках черный посох, а рядом с ним стояла толстая полковая повориха. — Тебя не даром прозвали Везунчиком. — фыркнул Примарис, направившись к Сорви-башке.
***
Ангроныч решил подтвердить свою незаслуженную репутацию и покинуть Гелию в числе последних. Его люди и машины только что эвакуировались на одном из немногочисленных грузовых челноков, оставшихся у Первого Фадеевского после высадки. Он проводил взглядом взлетающий транспорт и направился к последней линии обороны, которую удерживали части арьергарда Фадеевского и оставшиеся Храмовники. Итжвит, который также пожелал покинуть планету, стоившую ему стольких солдат, лишь после того, как последний боец будет в безопасности, дружелюбно кивнул командиру артиллеристов, после чего проводил взглядом еще одну группу солдат, бегом направившуюся к приземляющемуся транспорту. Контратаки Храмовников и сокрушительный огонь Бейнблейда позволили на время обезопасить зону космопорта. Последние челноки устремлялись в космос.
***
Галахад и демон бились уже несколько часов, но до сих пор никто из них не смог добиться явного преимущества. Мышцы горели, по лицу струился пот, и даже сверхчеловек начал ощущать усталость. Броня Маршала была покрыта множеством вмятин и паутиной трещин, расходившихся от нескольких из них, но и медный доспех его противника нёс на себе отметины от ударов Крестоносца. Черные Храмовники пытались пробиться к Галахаду, но им мешали культисты, уродливые мутанты и Кровопускатели, которые в свою очередь стремились помочь своему повелителю. Казалось, лишь исход поединка Героя и Монстра положит конец установившемуся паритету. И, похоже, что он уже приближался. Маршал нанес рубящий удар, открывшись с одной стороны, чем рогатая тварь не преминула воспользоваться и выпадом послала в брешь своё гигантское оружие. Но вместо того, чтобы парировать или отскочить в сторону, Галахад ринулся вперед, пропустив навершие молота мимо, после чего перехватил древко - пальцы в бронированной перчатке стиснули кисть демона. Взревев, тварь с силой дернула свое оружие обратно, но Маршал удержал его в захвате. Он воспользовался инерцией толчка демона и нанес колющий удар Черным Клинком, целясь в гнилое сердце. Демон неестественно быстро среагировал, но хватка Галахада лишала его возможности защититься. Предплечьем он сумел отклонить Черный Меч, окутанный голубыми молниями силового поля, и вместо сердца легендарный клинок пробил нагрудник, поразив лёгкое, от чего демон зашелся в кашле, как простой смертный. Но извращённая варпом физиология отличалось от человеческой, и чтобы поразить демона, этого было мало. Неестественно выгнувшись, демон воспользовался последним оружием, что у него оставалось ударив Крестоносца когтистой лапой. Галахад выпустил молот и закрылся рукой, вскричав, когда бритвенно-острые когти пробили керамит и разорвали мышцы и сухожилия Храмовника. Маршал провернул клинок внутри груди монстра и с силой надавил, направляя его вниз. Меч прорезал медь и кость, и вышел точно возле тазобедренного сустава, вскрыв демона от груди до низа живота. Первобытный рев превратился в хрип, когда из его пасти полилась черная как нефть кровь. Галахад крутанулся и отрубил монстру голову. Пролетев несколько метров она рухнула на землю, а вслед за ней бесформенной грудой опустилось и тело. Маршал, истощенный поединком, упал рядом с поверженным противником, не заметив, что пораженные смертью своего предводителя, Кровопускатели и ренегаты обратились в бегство, явив Черным Храмовникам свои спины. Один из Крестоносцев подбежал к Маршалу и помог тому подняться. — Брат Герланд, как идёт бой? — спросил Галахад, поднимаясь на ноги. Во время поединка он отключил свой вокс, чтобы не отвлекаться от важной личной битвы, предоставив командовать Делмару и Герланду. — Брат Винсент нашел артефакт и направился на орбиту. Гвардия отступает к челнокам. Брат Делмар... — Храмовник осекся. — Продолжай! — приказал Маршал. — Он серьёзно ранен. Возможно, он не выживет... — Герланд понизил голос. — Его и еще нескольких тяжело раненных братьев эвакуировали с планеты с первыми отрядами Гвардии. — Оплачем их позже, — мрачно произнес Маршал. — Сначала нужно выбраться с этого мира...
***
Полковник Итжвит проводил взглядом предпоследний челнок, на котором отбыл сверхтяжелый «Бейнблейд» — раненный, но не сломленный, нанесший врагу множество болезненных ударов. Вместе с Ангронычем и несколькими последними отрядами первой роты он ждал, когда приземлится последний транспорт, на котором они покинут Гелию. На территорию космопорта начали прибывать последние Черные Храмовники. Большая часть их сил уже покинула планету, остались только отряды, прикрывавшие Маршала и устраивающие диверсии наступающему врагу. Почти одновременно на покрытую рокритом площадь космопорта опустился челнок в сопровождении черного "Громового Ястреба". Маршал Галахад, которого под руку поддерживал один из его людей, приказал своим космодесантникам грузиться в корабль, Итжвит отдал приказ фадеевцам делать тоже самое. На площадь, ревя двигателем, въехал Леман Русс, направившийся сразу к челноку. Михаэль Тех, лишившийся сервиторов, спрыгнул с брони и сразу начал закреплять машину фиксирующими тросами, мимо него внутрь по рампе проходили отделения гвардейцев. Имперская Гвардия покидала Гелию, и вскоре посадочная площадка опустела. Последними на борт поднялись техножрец Михаэль Тех со своими сервиторами и экипаж Леман Русса. Оставался лишь Итжвит. — Полковник! - услышал он голос Галахада. Раненный космодесантник уже стоял внутри «Ястреба». Продолжая смотреть на Итжвита, Маршал сделал приглашающий жест. Благодарно кивнув, полковник укрылся внутри транспортника Астартес. "Громовой Ястреб" оторвался от земли и, медленно набирая скорость, устремился к небесам. Вокруг челнока загремели взрывы, когда подоспевшие зенитные танки Кровавого Договора и предателей из СПО Гелии вышли на позиции. Пилот-Храмовник ловко маневрировал, уходя от тяжелых ракет и лазерных лучей. В какой-то момент транспортник сильно тряхнуло, на фюзеляж обрушилась лавина осколков, и Итжвит, едва не вылетевший из слишком большого для него кресла, взглянул на Галахада. Судя по его виду, он получил донесение по воксу. Поймав на себе взгляд полковника, космодесантник лишь коротко покачал головой. — Император, спаси их души... — проговорил Итжвит. Гелия уже забрала слишком многих, и продолжала забирать даже тех, кто уже почти смог вырваться. — Сэр, в космическое пространство системы прибывают космические корабли. Они не отвечают на наши запросы, а идентификационные коды некоторых из них свидетельствуют о том, что это бывший защитный флот Гелии. — Донесся из личного вокса командира Черных Храмовников голос капитана "Обнаженного Клинка". — На данный момент их уже с десяток, но они продолжают прибывать. — "Клинок" справится с ними? — спросил Галахад. — Боюсь, что нет, Маршал. Их слишком много, а наш корабль все еще поврежден, — мрачно ответил капитан. Он явно сам был раздосадован тем, что не сможет дать космический бой кораблям предателей. — Но мы успеем прорваться в Варп до того, как окажемся в зоне досягаемости их орудий. — Готовьтесь. Как только мы прибудем на борт — уле... — последние слова Галахада потонули в оглушительном взрыве. Одна из ракет предателей угодила в двигатель "Громового Ястреба", от чего тот взорвался во вспышке огня, после чего его заволокло черным дымом. Челнок накренился, его затрясло, но пилот все еще пытался вырваться в космос. Рядом с "Ястребом" раздался еще один взрыв, потом еще и еще. Лазерный луч угодил точно в корпус, пробив его и испарив сразу нескольких Храмовников. Еще одна ракета ударила в корпус аппарата и "Ястреб" начал терять высоту. Пилот делал все, что можно, чтобы удержать челнок в воздухе и продолжить подъем, но раненная машина все равно начала падать. Войдя в петлю, "Громовой Ястреб", рухнул на землю, протаранив какое-то здание. Над местом крушения было тихо. Имперские силы покинули планету, отставшие уже давно были окружены, и быстрая смерть была бы для них благом. Убивать было больше некого, и впервые за долгое время на Гелии воцарилась тишина. Не было слышно даже воя демонов. Клубы чёрного дыма поднимались к небу. Казалось, сам мир облачился в траур по погибшим. Внезапно груда обломков зашевелилась, нарушая молчание. Маршал отбросил металлический обломок "Ястреба" и поднялся во весь рост, обнажая свой Меч. Из его груди торчал покрытый нитями свернувшейся крови обломок челнока. Рядом с ним поднялись несколько Храмовников и чудом уцелевший полковник. Итжвит схаркнул на землю кровь и, вскрикнув, вытянул из руки кусок арматуры. Галахад попытался связаться с "Обнаженным Клинком", но ответом ему послужил лишь треск статики. — Похоже, Гелия не отпускает нас, Маршал... — мрачно нарушил тишину Итжвит, доставая одной рукой свой фальчион и указывая на стягивающуюся со всех сторон орду. — Для меня было честью сражаться вместе с вами и вашим Орденом! — А для нас будет честью умереть рядом с такими героями, как вы...
Йеремия, WS 49 BS 49 S 42 T 42 Ag 48 Int 44 Per 44 WP 59 Fel 57 W: 17/30, И: 3/6 Мк IV "Максимус" (-1 все), камоклоак, цепной меч, болтер, болт-пистолет, х30 болтов
Кион, WS 56 BS 39 S 53 T 50 Ag 57 Int 41 Per 44 WP 41 Fel 37 W: 23/30, И: 3/6 Мк IV "Максимус" (все -1), Цепной меч, болтер, болт-пистолет, 60 болтов
Каранка, WS 54 BS 45 S 54 T 52 Ag 60 Int 43 Per 46 WP 44 Fel 38 W: 28/30, И:4/6 Мк IV "Максимус" (-2 АР в правой ноге, все -1), камелиолиновая накидка, болт-пистолет, "Сталкер" - мастеркрафт, х60 болтов "Сталкер", х60 болтов, 5 ножей - мастеркрафт.
Зартан, WS 49 BS 54 S 51 T 51 Ag 39 Int 52 Per 40 WP 47 Fel 34 W: 16/30, И:4/8 Мк III "Железный" (все -1, кроме шлема), нож, плазменная винтовка+1 магазин, болтер, х30 болтов, набор инструментов
Первые недели после отступления с Гелии были тяжелыми: медики Первого Фадеевского вместе с апотекариями Храмовников боролись за жизни раненных людей и космодесантников, техники Полка и сервы Ордена восстанавливали разрушенные машины войны. Кампания на Гелии обошлась слишком дорого… Из полусотни Черных Храмовников выжили лишь два десятка боевых братьев. Полк также был обескровлен, парк техники поредел в разы и, вероятно, Первому Фадеевскому больше не суждено было вступить в бой, не став частью какого-то другого подразделения Гвардии. Но все эти проблемы меркли по сравнению с самой большой потерей, которую Империум понес на этом проклятом мире. Последний шаттл, на борту которого находились Маршал Галахад и полковник Итжвит, был сбит. Неизвестно, уцелел ли хоть кто-то из пассажиров, но лорд Винсент, взявший на себя командование остатками Крестового Воинства, не позволил провести спасательную операцию и, скрепя сердце, приказал немедленно покинуть систему. Прорываться пришлось с боем: флот еретиков был на подходе намереваясь перехватить корабль. В гордый транспорт Храмовников, перед самым переходом в Имматериум, угодило несколько торпед, и лишь чудом ни одна из них не повредила какую-либо жизненно важную систему «Клинка» и баржа успела совершить прыжок до ближайшей лояльной системы. Теперь же, стоя на якоре, имперцы зализывали раны и оплакивали павших друзей. Комиссар вернулся в строй одним из первых. Отлежавшись лишь несколько дней в лазарете, он вышел к своим солдатам, так нуждавшимся в его поддержке. Он произнес воодушевляющую речь о былых подвигах полка, о будущих славных битвах, об исполненной на Гелии миссии, о жертве полковника, а в конце он объявил, что вновь возложил на себя ранг Регента Первого Фадеевского. Грегори говорил уверенно и вернул солдатам готовность сражаться. И пусть натренированный в Схоле Прогениум голос внушал уверенность, а на лице застыла решимость, под этой маской Киоген смертельно устал. Лорд Винсент же все свободное время проводил в тренировочном отсеке, выражая бессильную ярость в тренировках. Никто так и не понял, кого он винил больше в гибели своего командира, – себя или Гвардию, но наказать он решил именно себя. Он ежедневно изнурял свое тело многочасовыми тренировками, вызывая опасения у медиков Ордена и недовольство технодесантников, ремонтировавших боевых сервиторов и доспехи нового Маршала. В один из дней полета Маршал Винсент по громкой связи велел всем собраться в основном ангаре «Обнаженного Клинка». Когда первые солдаты стали подтягиваться в ангар, комиссар уже был там и о чем-то беседовал с неизвестным человеком в черной шинели. Киоген держался уверенно, несмотря на то, что человек, с которым он беседовал, явно обладал властью. Форма Грегори была отремонтирована и идеально выглажена, а сломанная рука, поддерживаемая перевязью из шелковой ткани, гордо располагалась поверх восстановленного начищенного до блеска нагрудника, что явно придавало ему уверенности и сил. К поясу Киогена был прикован кейс, покрытый замысловатыми символами, выполненными подозрительными бурыми чернилами. Практически все Астартес уже были в строю, и лишь по заживающим рубцам можно было понять, что они недавно приняли участие в битве. Гвардейцы же выглядели хуже: то и дело встречались обрубки конечностей, сломанные и закованные в гипс руки и ноги, забинтованные головы и тела. Первый Фадеевский, а вернее те, кто остался в живых, представляли собой жалкое зрелище, но огонь решимости, читавшийся во взгляде каждого гвардейца, говорил о несломленной воле и одержанной победе. Некоторые солдаты явились на палубу пьяными, чем вызвали недовольный взгляд Киогена, однако комиссар никак больше не проявил своего раздражения – он прекрасно понимал, что его люди прошли через ад и им необходимо облегчить душу. Когда в ангар вошли псайкер Синг и командир штурмовиков Сорви-башка, который раньше не мог пройти мимо Примариса, не сплюнув на землю, Киоген удивленно приподнял бровь, что со стороны из-за бесчисленных шрамов на его лице, выглядело ужасающе. Сразу после Синга в помещение вошел молодой щуплый Клайд, на удивление державшийся достаточно ровно. Что-то в его взгляде насторожило Киогена, но он быстро отбросил эти мысли, переведя взгляд на других выживших. Вскоре на палубе показался Лорд Винсент в сопровождении нескольких космодесантников, один из которых все время был в шлеме, а на его броне, в отличие от всех остальных, не было ни одного опознавательного знака, который бы указывал на принадлежность к Черным Храмовникам. Новый Маршал Крестового Воинства кивком поприветствовал Киогена и окинул взглядом собравшийся перед ним строй солдат и Астартес. – Братья-космодесантники, союзники-гвардейцы из Первого Фадеевского! – громогласно начал Винсент – Все вы сражались достойно и вместе мы одержали победу. Не буду кривить душой и скажу, что она досталась нам тяжелой ценой. Все мы потеряли своих братьев на Гелии и их имена останутся в наших сердцах навсегда! Но сейчас нам предстоит решить что мы будем делать дальше. Навигатор Нумериус считает, что через несколько дней мы достигнем вашего родного мира. Там мы высадим Гвардию, после чего туда же прибудет инквизитор, который работал с Лордом Штормхольдом и заберет артефакт. – Винсент посмотрел на Киогена – Грегори, ваша задача - обеспечить защиту артефакта до прибытия адепта Инквизиции. Что касается тебя, Делмар – Маршал посмотрел на десантника в шлеме – Ты слишком часто подвергал жизни своих братьев опасности из-за людей. Ты ценил жизни простых смертных больше чем жизни собственных братьев. И ставил их выше исполнения поставленных задач. Из-за тебя погибли многие Храмовники, из-за тебя пал Маршал Галахад. Даже на Гелии ты оставил позицию, которую должен был удерживать, и ввязался в рукопашную с демонами за жизни простых смертных. В результате этого эвакуация задержалась, и цена этому — жизнь Галахада. За свои проступки ты изгоняешься из нашего Ордена. Навсегда. Последние слова словно молотом ударили по космодесантнику. Киоген оценивающе посмотрел на него, и от старого вояки не укрылся тот факт, что воин задрожал. Гвардейцы, изначально с ликованием встретившие новость о возвращении домой, сейчас с сочувствием смотрели на воина. Неизвестно за что его лишили дома и братьев…
***
Я потерял счет времени, которое я провел в заточении. Да и вести его трудно: в камере два на два метра постоянно горит свет. Иногда приносят еду, но интервалы довольно велики, скорее всего, проходит не один день. По телу проходит легкая дрожь, и я не могу понять, от холода ли это в помещении или от голода. Время не тянется, оно как будто остановилось. Каждая порция рациона, пропихиваемая в дверцу внизу двери, служит отсечкой для новой временной петли, за время которой ничего не произойдет. Прошло уже одиннадцать приемов пищи, следовательно, мое заточение длится от двадцати до тридцати суток. Спустя некоторое время после одиннадцатого приема пищи я почувствовал знакомое ощущение перехода из варпа в реальность. Это подтвердило мои суждения о том, что я нахожусь на имперском корабле. Принадлежность корабля определить было довольно легко — только Империум мог додуматься до столь серых, безвкусных и безликих кают. Последним, что я помнил, была фигура облаченного в черные доспехи космодесантника, что-то говорившего мне. Не нужно было обладать большим интеллектом, что бы сделать простой вывод — я здесь из-за своего участия в миссии Штормхольда. В который раз я пожалел о том, что согласился участвовать в ней. С другой стороны, у меня, как верного слуги Императора особого выбора не было. Из всего нашего отряда, должно быть, остался лишь я один. Киоген еще дышал, когда демон переключил свое внимание на меня, но старику так крепко досталось, что вряд ли он долго протянул бы. Да и даже если и так, он-то шишка куда важнее меня и на вряд ли с ним бы обращались, как с узником. Ещё более маловероятным казался тот факт, что Павел пережил эвакуацию. Была еще Вик, но что с ней стало, оставалось лишь догадываться. Смерть остальных я видел собственными глазами, как видел многое другое из того, что вспоминать не хочу. Так, неожиданно, пришел и ответ на вопрос, почему я здесь. Я последний из тех, кто прошел катакомбы малефика вместе со Штормхольдом. Моя голова хранит образы всего увиденного там. По телу пробежала дрожь. Есть лишь одна организация, которая заинтересована в этих знаниях. И я боюсь даже представить, какими путями Ордо Еретикус способны их извлечь. В прошлом я уже представал перед ними, и лишь заступничество свыше спасло меня от лоботомии или аркофлагелляции. И снова, как и в тот раз, меня нашли возле трупа высокопоставленного инквизитора. Я усмехнулся. Что же, похоже, моя удача, наконец, отвернулась от меня — рассчитывать на помилование во второй раз было бы нелепо. Неужели это конец? Надо бы придумать последние слова. Хмм... «Меня зовут Кордел Локваррен, хирургеон прайм, майор Оффицио Медикаэ. И я верный слуга Его...»
***
На родной планете Первый Фадеевский встретили с почестями. В глазах простых граждан Империума гвардейцы, прошедшие через ад, были героями, живыми воплощениями легенд, сошедших со страниц учебников истории. Однако вскоре, когда подошел к концу ужасающий список погибших, пропавших без вести и раненных, ликование сменилось скорбью. После непродолжительного празднования настало время отдать дань памяти тем, кто выполнил свой долг, но не вернулся. Особенно гнетущая атмосфера была в госпиталях, где персонал воочию узрел цену, которую заплатил полк: коечный фонд был переполнен покалеченными солдатами, а те, что сохранили тело, взамен потеряли рассудок. По самым оптимистичным расчетам, даже из тех, кто сможет восстановиться, едва ли четверть будет возвращена в строй. Это было доложено командованию, но пока еще не известно самим раненным и покалеченным. Не знал об этом и молодой амбициозный летчик, которому еще только предстояло узнать о том, что он лишился обеих ног. Через две недели на планету прибыл инквизитор. Изучив отчеты, он лично захотел завершить дело Штормхольда. В зале губернаторского особняка, где происходила встреча, помимо инквизитора и комиссара Киогена присутствовали губернатор Леман, маршал Винсент из Храмовников, а также Псайкер Примарис Синг со своим учеником. С момента возвращения на Фадеевку Клайд изменился: он будто бы набрался сил и стал более уверенным в себе, изменился и его взгляд, – ранее разбитый и неуверенный, теперь он стал излучать тяжесть знаний и даже некое понимание вселенной. Но что-то в его взгляде было неправильным, какая-то еле заметная деталь, замеченная подсознанием. Это насторожило комиссара Киогена, и тот инстинктивно погладил болт-пистолет, покоившийся в кобуре, закрепленной поверх шинели. Столь заметное действие не укрылось и от глаз инквизитора, и тот гневно посмотрел на Грегори, негодуя на то, что в его присутствии кто-то смеет трогать оружие. Регент фадеевцев убрал руку с пистолета и протянул инквизитору кейс, прикрепленный толстой цепью к его поясу. Тот аккуратно вскрыл замок и отсоединил кейс и положил на стол. Грегори приложил палец к сканирующему устройству, и оно зажужжало, изучая полученный образец ДНК и отпечаток пальца. Через несколько секунд замки щелкнули, и кейс медленно раскрылся, явив взгляду инквизитора артефакт. Внимательно изучив его, он достал шкатулку, для того, чтобы переложить ее в футляр, поверхность которого была исчерчена непонятными символами, тщательно выведенными золотой краской. Еле заметное движение привлекло внимание комиссара, другие его просто не заметили. Он невольно бросил взгляд в сторону этого рывка и увидел, как ранее не очень изящный молодой ученик Синга проворно и быстро прошмыгнул мимо офицеров Первого Фадеевского и приблизился к инквизитору. Его движения были очень быстрыми, настолько быстрыми, что никто не успел среагировать вовремя. Там, где Клайд находился долю секунды назад, разлетелся на куски дорогой стул из редкой породы дерева – один из телохранителей инквизитора успел выхватить свой болт-пистолет и сделать выстрел. Но Клайда там уже не было. Юный псайкер вырвал из рук инквизитора шкатулку. Прогремел еще один выстрел. На этот раз среагировл Киоген - голова Клайда взорвалась ошметками мозга и костей, но было уже слишком поздно. Шкатулка Пандоры была открыта…
